Мэр

Знаменцев развел руками. Всяких «если бы» оставалось чересчур много, а он пока не мог разобраться в простейшем: например, куда исчез Пол-Ален.

Розыск по всем отделениям милиции не дал ровно никаких результатов – В. И. Сабуров не числился ни в одном. Ясно, что Алена наседала на мужа, а тот, в свою очередь, пригрозил руководству ГУВД. И сделал он это весьма неприятным для Знаменцева образом – через министра.

«А ведь Марина, кажется, права…» Министр был поставлен в известность, что городские силы правопорядка не справились со своей основной задачей. В результате Знаменцев, ответственный за проведение Дня независимости, получил предупреждение о возможном увольнении. И вовсе не потому, что увидел генерала Доронина в столь неприглядном виде, а за вполне конкретный прокол.

«Вот только прокол этот – не мой, а мэрский…» Похоже, Лущенко, скорее всего по согласованию с Дорониным, и впрямь пытался подложить Знаменцева под карающий меч Фемиды вместо себя.

Брат

Артем почесал затылок. Вид у брата самой могущественной предпринимательницы был плачевный. Хлюпая разбитым носом и кося здоровым глазом, он смотрел на милиционеров и адвоката так затравленно и виновато, словно только что познал самые сомнительные радости однополой любви. Правая, неестественно вывернутая ладонью наружу рука висела плетью. Очевидно, при задержании крутили руки. Плюс ко всему, он подошел, хромая на обе ноги, а в спутанных редких волосах виднелись какие-то веточки, спички и даже окурок. Ну, и запах был еще тот…

«Н-да. Вот тебе, Васенька, и день гомосека. Видела бы тебя сестрица!» – подумал Артем и, быстро подмигнув Пол-Алену, сделал серьезнейшее выражение лица.

– Здравствуйте, господин Пол-Ален.

Но тот лишь хлюпнул кровавыми соплями.

– Вы хотите сделать какие-либо заявления? – сурово поинтересовался Павлов и сам подсказал ему ответ, чуть мотнув головой.

Милиционеры в ожидании ответа заметно напряглись.

– Нет. Не буду.

– Тогда больше вопросов не имеем, – деловито констатировал адвокат и повернулся к милиционерам: – А у вас есть какие-либо претензии к моему клиенту?

Милиционеры задумались, тут же вполголоса перекинулись парой слов, а Павлов отошел в угол, набрал телефон помощника Вани и попросил без лишних расспросов подъехать к отделению милиции. Ваня, на счастье, был в городе.

– Ну, что? – повернулся Артем и уперся взглядом в переносицу старшего милиционера. Иногда этот прием неплохо срабатывал.

– Да в принципе нет, – за всех ответил дежурный, – если вы без претензий, то и мы можем по-человечески. Были там какие-то команды. Типа, сверху. Но никто так за весь день и не перезвонил, а время задержания все равно истекает. Забирайте его с богом.

– Хорошо. Присаживайтесь господин Ален. И еще, капитан, двоих других я тоже забираю. Речь идет о Яне Йоп Схерте и Маурисе Клемма.

Дежурный удивился, но Павлов говорил уверенно, без запинки, а затем развернул какую-то бумажку, и взгляд дежурного к ней буквально прилип.

– Да забирайте, – пробубнил он, – подпишите протокол и забирайте.

Павлов укоризненно покачал головой:

– Господа! Мы не можем подписать протокол без консулов Норвегии и Франции. Сами понимаете, что своей инициативой будем провоцировать международный скандал. Неужели вы хотите, чтобы эти почтенные граждане подали жалобы в Совет Европы? А в жалобах они укажут ваши фамилии и должности, которых вполне можно и лишиться к моменту рассмотрения этих заявлений. Давайте расстанемся с миром. Господам нужно помыться, переодеться, а вы нарушаете их санитарно-гигиенические права.

Милиционеры переглянулись, и капитан подошел к Павлову ближе:

– Ладно. Забирайте их всех и уезжайте. От греха подальше.

Через две минуты помощник на джипе повез двух норвежцев в отель, а адвокат Павлов с Пол-Аленом на пассажирском месте выехали к Алене Игоревне Сабуровой.

Сестра

Алена работала как заведенная, и главным в сфере ее интересов был столь не вовремя оставшийся в ГУВД за старшего Знаменцев.

– Пал Палыч, есть что нового? – каждый час названивала она ему. – Почему? Я знаю, что не успеваете. Сама том же положении. Но брат у меня один, и пропал он благодаря вам. Пусть не вам лично. Мне что – самой ваших сержантов обзванивать? Вот это другое дело. До связи.

– Толик, ты не забыл о бумагах на удочерение? Да! Прямо с понедельника! Я знаю, что ты завален. Слушай меня, Толик, если мой… если этот ребенок останется в этой тюрьме хотя бы одни лишние сутки, я сама, лично, с тебя скальп сниму! До связи.

– Игорь, а ты не думаешь, что это Роберт? – наконец-то сумела она пробиться на телефон мужа. – Ты лично подписал? И как ты мог не заметить на печатях гей-символа? Не знаешь? Я вижу, что ты устаешь… Ладно, целую.

А потом кто-то пробился и на ее телефон.

– Алена Игоревна?

– Да. Кто говорит?

– Добрый день! Павлов беспокоит.

Алена удивленно вскинула брови. Она полагала, что решила с норвежцами все вопросы.

– И снова здравствуйте, Артемий Андреич. Вы не слишком вовремя…

– Я догадываюсь, – не дал ей возможности сослаться на занятость адвокат. – Но, думаю, вам есть смысл меня выслушать.