Мэр

– Это очень подробный и внятный фрагмент, – не согласился Брагин. – А главное, что вы в меня так вцепились? Что взрывчатки на машине Лущенко не оказалось и заказ не состоится, так это даже хорошо. А что Безрукий с деньгами свалил… так это вы сами недоглядели.

Господин в сером костюме молчал, и Брагин знал, почему. Звездочка за раскрытую попытку покушения на крупного государственного деятеля срывалась… потому что завтра Лущенко посадят, и он мгновенно станет никому не интересен. Но тут уж Брагин помочь ему ничем не мог.

Мишень

В пятницу утром на стол Джунгарова легли два главных документа: протокол допроса гражданки Каштановой, как-то однажды изгнанной мэрией из арендуемого помещения, и… протокол допроса господина Козина. И допрошенный оперативником Пятаковым бизнесмен совершенно внятно заявил, что конкурсы строительных подрядов Лущенко проводил вопреки правилам, что и нанесло г-ну Козину уже подсчитанный главным экономистом компании ущерб.

– Ну, наконец-то… – с облегчением вздохнул Джунгаров.

Участие в иске столь крупной фигуры, как Петр Владиленович, само собой отводило от прокурора всякое внимание. Теперь главной мишенью, повернись что не так, становился опальный бизнесмен.

Посадка

Самолет приземлился точно по графику, легко и мягко. Так и должно было заканчиваться путешествие влюбленной семейной пары по святым местам.

Алена и Игорь, обнявшись, сидели, ожидая полной остановки машины, и не расцепили объятий, даже когда подошла старшая стюардесса – высокая стройная блондинка.

– Игорь Петрович, Алена Игоревна, с прибытием вас! – приветливо улыбнулась бортпроводница. – Через пять-семь минут можно будет выходить. Не желаете напитки? Чай, кофе, вода, сок, шампанское?

Супруги переглянулись и мягко покачали головами – им и так было хорошо.

Стюардесса понимающе улыбнулась и обратилась к Лущенко:

– Игорь Петрович, можно вас на минутку? Командир просил уточнить кое-что.

Алена с неудовольствием посмотрела на стюардессу. Не то чтобы та была слишком красива, но какое-то смутное сомнение вдруг потревожило Сабурову. Лущенко встал, положил руку жены на подлокотник и ободряюще кивнул:

– Я быстро… две минуты, и вернусь.

Помощник капитана открыл дверь, впустил мэра, и широкая бронированная дверь мягко захлопнулась. Седой, с угловатым лицом героя вестерна командир экипажа повернулся к Лущенко, и тот протянул руку. Мэр часто пользовался услугами именно этого чартера, а потому знал командира борта в лицо.

– Игорь Петрович, присядьте, – не принял рукопожатия немолодой летчик.

Мэр нахмурился:

– В чем дело, командир?

– Не волнуйтесь. С земли мне дано указание… только поймите правильно…

Он смотрел в глаза мэра строго и печально.

– Ну же, говорите! – разозлился Лущенко.

– Мне дано указание задержать вас, Игорь Петрович.

Лущенко опешил:

– Как? Мы же уже приземлились. Точно по расписанию…

– Вы не поняли, – поморщился летчик. – Игорь Петрович, я обязан вас задержать по указанию прокуратуры. И передать им из рук в руки. Вы не можете покинуть это помещение.

Самолет встал на стоянку, и двигатели мягко и плавно умолкли. Снаружи слышался механический шум подъехавшего трапа, а мужчины так и смотрели друг на друга – молча и неотрывно.

Наконец мэр тряхнул головой и машинально обернулся к двери кабины. Она, разумеется, была закрыта на кодовый замок.

«Почему?! На каком основании?! За что?! А главное, кто?» Там, за дверью, послышались мужские голоса, а затем в кабину забарабанили чьи-то нетерпеливые руки. Помощник посмотрел в глазок и кивнул командиру. Тот ответил таким же кивком. Дверь щелкнула и открылась.

Лущенко напрягся. Четверо плотных мужчин с мрачными, неприветливыми лицами, одетые в серые костюмы и черные кожаные куртки, топорщащиеся на животах и под мышками, ввалились в кабину и тут же до отказа заполнили собой все свободное пространство.

– Игорь Петрович Лущенко? – сухо и даже как-то механически поинтересовался ближний, видимо старший, опер.

– Да, это я.

Лущенко внимательно смотрел на бойца, но почему-то в голову лезли совсем не нужные в такой момент мысли, например каким тоном этот молодой мужчина говорит с детьми, женой или родителями.

«Ну… я ему не родитель…» Скорее всего, опер надевал эту «маску терминатора» только на работе. В свободное же время он вполне мог собирать марки или спичечные коробки.

Или даже играть на мандолине.

Лущенко представил себе опера, согнувшимся над мандолиной – с высунутым от старания языком – и насмешливо фыркнул.

– Ребята, давайте без ажиотажа! А? Всем хватит мэрского тела. Я сейчас спокойно выйду, и мы поедем куда скажете. Пару слов жене скажу и…

– Не положено! – отрезал старший, секунду подумал и жестко добавил: – Скажите спасибо, что наручники не надеваем.

– И правда, спасибо! – с язвительным видом покачал головой мэр. – Что ж, тогда вперед! Ну же! Проход освобождайте!

Он взял руководство задержанием на себя почти машинально, даже не задумываясь, и опера – так же машинально – подчинились этому командному тону, мешая друг другу, развернулись и повалили к трапу.

Наблюдатель