Мент без ценника

Гром понял, что никакие слова ему не помогут. Попал он конкретно. Тем более что ювелирку они действительно взяли… Ашот сказал, что никаких проблем не возникнет. И действительно, все прошло гладко, как по маслу. Золото переплавили, слитки продали одному частному дантисту в Перми, деньги поделили. Казалось бы, все уже забылось, но нет… Боком это ограбление выйдет. А войдет через зад…

– Вечерком поговорим, – хищно сощурился Щукарь. – После отбоя. Вазелина у нас нет, так что сам позаботься о своей крысиной норе…

Возвращаясь на место, Гром ощутил слабость в здоровой коленке. Нога у него подкосилась, и он под смех толпы растянулся на полу. Это не страшно. Сейчас он может подняться и отряхнуться, но завтра он окажется на самом дне жизни, без права на возвращение. Волком захотелось взвыть с тоски…

* * *

Для уголовника мент хуже дьявола, но иногда случается, что его воспринимают как единственного спасителя. Сейчас как раз и был такой случай. Громов смотрел на Богдана как на мессию, что прибыл спасти его душу. Он сам дал знать тюремному оперу, что хочет сделать важное заявление. За это его перевели в больничку, что отсрочило исполнение воровского приговора. Но все могло вернуться на круги своя. И Громов это прекрасно понимал.

– Это я! Я взял ювелирку на Советской! – чуть ли не с порога заявил он.

– Сам?

– Да, сам…

– Не хочешь идти паровозом? Я тебя понимаю. Но вся беда в том, что мне нужен Вяткин. И ты должен на него показать.

– Но Вяткин здесь ни при чем…

– Ты же умный человек, Громов, и должен понимать, почему воры поверили мне. А поверили, потому что мы объявили им войну – из-за того, что некоторые упертые личности не захотели нас понять. Я имею в виду тебя, Громов. Помнишь наш с тобой последний разговор? Что я тебе тогда обещал?.. А ведь если бы тогда согласился мне помочь, не было бы никаких погромов. А погромы были, и воры запросили мир. Мы согласились, а взамен попросили узнать, кто же взял ювелирный магазин на Советской. И даже подсказку им дали. Вот они и узнали. Отсюда вся острота ситуации, на которую ты можешь попасть, если вдруг окажешься в общей камере… Ты же не хочешь там оказаться?

– Нет, – подавленно мотнул головой Громов.

– Тогда кто организовал ограбление ювелирного салона?

– Ашот.

– Олежа, не зли меня!

– Ашот все организовал!.. Но Вяток был с нами.

– Думаю, мы с тобой сработаемся.

– А что мне за это будет?

– Сначала отдельная камера, а в перспективе – свобода. Я же обещал тебе пересмотреть свои показания? Обещал. Ты помогаешь мне, я помогаю тебе…

– А ювелирка?

– С этим делом посложней… Но если ты дашь показания против Вяткина, мы можем забыть о ювелирке. Дело прошлое, выговоры мы за него уже получили. А вот убийство Костылина…

– Я ничего не видел.

– Жаль.

– Но Вяток намекал, что Костылин – его работа. Сказал, что теперь мы как сыр в масле кататься будем. Сказал, что ему за это спасибо надо говорить… И еще я кровь у него на рукаве видел. Как раз в тот день, когда Костылина убили. И еще нож его куда-то пропал… тот самый, про который вы спрашивали и фотографию показывали.

– Значит, нож опознать сможешь?

– Да, опознаю.

– Ну, вот видишь, как хорошо… Сразу бы сказал, и крысой бы не объявили.

– Мне все равно… – буркнул Громов. – Если меня отпустят, вы про меня больше никогда не услышите.

– Чего так?

– В Канаду уеду, лес валить. Я это дело знаю. А там еще и деньги приличные платят…

– Ну, труд облагораживает. Ты готов дать официальные показания?

– Да.

– Что ж, для начала составим протокол…

Осокина уже дала показания. Сейчас признание сделает подельник Вяткина, и можно смело идти в прокуратуру за постановлением на арест. Но все-таки лучше сначала задержать убийцу, а потом уже все оформить. Как бы информация из прокуратуры не утекла. Нынче все такое дырявое…

Глава 26

Не хотел он расставаться с Леной, но, увы, у Вятка появилась отличная идея. Он открыл охоту на ее мужа, поэтому девушка должна была находиться у себя дома, чтобы приманить его. Менты уже поняли, что ловить там нечего, сняли засаду, и теперь Егор Хромцов мог попасть к себе домой с тем, чтобы оказаться в западне.

– Был я сегодня на Энгельса, – сказал Вяток. – Твоя девочка правильно все понимает. Свет у нее в окошках горел. Муженька приманивает. Понимает, что он ночью придет…

– Может, приходил?

– Исключено. У нас там прослушка… А как ты хотел? Все по уму. В ногу со временем… И Осокиной прослушку заодно поставили, – нахмурился Степа. – Ты же знаешь, Рудик любой замок вскроет…

– Зачем ты это мне говоришь? – поморщился Виктор. – Меня не интересует, как ты все делаешь. Меня интересует результат…

– Осокина куда-то пропала. Рудик в дверь к ней позвонил – тишина. Ночью она спать должна, а дома никого нет. Куда они делись?

– Ты у меня спрашиваешь?

– Нет, у себя… Как бы она под ментов не легла. Не нравится мне все это, ох как не нравится… Тревожно на душе. – Нервным движением Вяток ослабил узел галстука. – И Гром с Ашотом из головы не выходят…

– Чего так?

– Менты прессануть их могут.

– Ты же говорил, что все сделал без них…