Меня зовут Сэм (СИ)

А потом я заболел… Сначала начал болеть живот, словно там что-то мешало, и я пытался выплюнуть этот ком. Но хозяйке не нравилось, что на её ковре стали появляться пятна. Хотя я вовсе не разделял её восторга от этого пылесборника, в котором постоянно зацеплялись мои стриженые когти. Когда же до хозяйки наконец-то дошло, что я не «тупое животное», а мне что-то мешает, меня повезли к ветеринару. Страшный! Страшный человек! Он колол меня какими-то острыми предметами, срезал шерсть с лапы и живота, а потом что-то рассказал моим хозяевам… В тот же день я оказался в приюте.

Приют оказался не таким уж ужасным местом, как я себе его представлял. Это я понял в следующей жизни. Там я оказался ещё котёнком, и хотя мне говорили, что меня скоро заберут, потому что я совсем маленький и у меня хорошие шансы, но никто так и не пришёл. Там меня хорошо кормили: не так часто, как в богатом доме, но чаще, чем на улице. Единственное, что было плохо, так это жить взаперти. Как искать своего Человека, когда тебя закрыли в четырёх стенах? Для этого нужно в большой мир…

Впрочем, там я оказался в одной из следующих жизней. Я жил на улице. Жил в доме с огромным количеством человеческих детёнышей, где меня таскали за хвост и отрезали усы. Жил в доме у чокнутой старухи: нас было много, и она постоянно путала имена, забывала, кого уже кормила, а кого нет.

Когда я спустился с радуги в восьмой раз, то снова оказался на улице. Но теперь я был уже учёный, знал, как выживать в этом мире. Признаться, я ещё лелеял надежду встретить своего Человека. И однажды это случилось…

Она подошла ко мне на улице. Сама. Я сидел на скамейке, греясь в лучах весеннего солнца и зализывая раны от недавнего сражения с другим котом за территорию. Сначала я напугался, хотел по привычке убежать, но… почувствовал её запах. Она пахла парным молоком и горячим хлебом. И Она улыбалась. Не так, как улыбаются те, кто собирается дёрнуть тебя за хвост. И не так, как улыбаются те, кто хочет заманить тебя в живодёрню. От Её улыбки веяло теплом.

Она забрала меня к себе в маленький, старый домик с покосившимися ставнями на окраине города. В нём было уютно и светло. Я сразу почувствовал себя дома. Я нашёл своего Человека. Свою Женщину.

Она промыла мне ухо и рваную рану на шее — я старался не шипеть от боли, потом накормила сметаной и долго, долго и мягко гладила по шёрстке. Я был счастлив. Первый раз за все свои восемь жизней я был счастлив.

А потом пришёл Он. Он тоже жил там и приходил в этот дом — наш дом — каждый вечер. От него постоянно пахло чем-то кислым и резким. Он разговаривал очень громко, заплетаясь в словах, а иногда орал так, что мне приходилось прятаться под кровать.

Меня он не любил и постоянно требовал, чтобы Она выгнала «бесполезное животное» на улицу. Она не выгоняла. Я знал, что она никогда этого не сделает.

Чтобы не сердить Его, я старался не показываться Ему на глаза: прятался под кровать, сидел там, пока не станет совсем темно, и только тогда выходил во двор. Там у меня было своё место, где я мог ночевать. Конечно, там было не так уютно, как в доме, но это было неважно.

Однажды утром, когда Он ушёл из дома, я вернулся и увидел, как она плачет… Они постоянно ссорились, а в тот день он первый раз её ударил. Я много раз видел, как дерутся коты — за территорию, за кошек. Видел, как кошки дерутся, защищая своих котят. Видел, как мои сородичи дерутся с собаками, если не удавалось удрать. Но ещё никогда не приходилось мне видеть, как дерутся люди…

Она проплакала почти весь день. Я всё время сидел рядом, иногда Она брала меня на руки, обнимала, крепко прижимая к себе, и вытирала слёзы о мою шерсть. Я не люблю, когда меня тискают, но это было единственное, что я мог сделать для Неё тогда.

Такие дни стали повторяться. Проходил месяц за месяцем, и Их ссоры становились всё чаще. Всё громче. И всё более жестокими… Однажды я услышал крики, и, не дожидаясь, как обычно, пока Он уйдёт из дома, я протиснулся в приоткрытую дверь. Оказался в комнате я ровно в тот момент, когда Он замахнулся, подняв руку над Её головой.

Конечно, я прекрасно знал, что меньше его во много раз и в прямой схватке у меня нет ни единого шанса, но что-то перевернулось внутри меня: я вспомнил все те дни, когда Она плакала, Её красные от слёз глаза, дрожащий голос… Прокусить человеческую кожу оказалось гораздо проще, чем я предполагал. Я вцепился в Его руку клыками и что есть мочи рвал когтями. Человеческая кровь оказалась солёной и противной на вкус. Он кричал ещё громче обычного, пытаясь отодрать меня от себя, но я лишь сильнее хватался за уже разодранный в клочья рукав.

А потом всё резко исчезло. Я обо что-то стукнулся. Обо что-то твёрдое и холодное. Перед глазами потемнело, во рту собралась горечь, и…

Так я оказался здесь, за радугой, в этот раз.