Меня зовут Мина

Я пишу и пишу, наверно, уже много часов. В зеленоватом, пятнистом свете. И рука моя в ладу с головой, а в голове мысли и слова, и я среди них брожу, и минута бежит за минутой, а в тайной сердцевине голубовато-зелёных яиц растут новые неведомые существа.

А потом я вдруг часто-часто моргаю, отрываюсь от блокнота и вижу то славное семейство — они наконец вышли из дома Эрни Майерса. Я их вижу, а они меня — нет. И не слышат они меня, потому что песенки я пою про себя. И подглядываю сквозь листья.

Мальчишка опять угрюмствует.

Родители радуются.

И все уезжают на синем автомобильчике.

Я наблюдаю, как они покидают мою улицу и мою страницу.

И думаю о том, как причудливо и таинственно слова связаны с миром. Вскоре моя ручка снова скользит по бумаге — я прямо-таки не могу остановиться, я должна писать и писать. Причём непременно здесь, на этой ветке, возле голубовато-зелёных в крапинку яиц. Этим голубовато-зелёным днём я сторожу их и пишу.

Спагетти-помодоро и сон

Я бы, наверно, до ночи писала, но мама позвала меня в дом. Я спрыгнула на землю — точно выпала из сна. Или не из сна, а из стихотворения или рассказа. Или сама я — стих или рассказ и вдруг попадаю в реальность. Или вылупляюсь из яйца! Но на тарелке-то у меня — спагетти-помодоро! И я вмиг вернулась к обычной жизни. Спагетти-помодоро! Я накрутила спагеттины на вилку и засунула в рот. И втянула в себя самые длинные, свисавшие по углам рта. И облизнула нижнюю губу, чтобы поймать каждую каплю соуса. Я жевала всё это великолепие долго-долго, перекатывала от щеки к щеке. Восхитительный вкус! Самый восхитительный в известной человечеству Вселенной!

Мама говорит, что однажды мы вместе поедем в Италию и отведаем спагетти-помодоро там, где это блюдо придумали. И сыр пармезан, и пармскую ветчину, и сушенные на солнце помидоры, и поленту, и ризотто, и маслины, и чеснок, и фетучини, и мороженое, и тирамису, и десерт забальоне — всё попробуем там, где родилась эта вкуснотища. Потому что в Италии эта еда самая-самая вкусная. Я пока совсем нигде не была, но мама обещает, что мы накопим денег и непременно побываем в Италии. И вообще, мне предстоит много путешествовать.

И вот мы доедаем спагетти, но на наших языках остаётся этот неповторимый помидорно-чесночный вкус. Мы пересаживаемся на диван и едим мороженое, а за окном уже заходит солнце.

Я рассказываю маме о яйцах чёрных дроздов, о щеглах и о семье, которая, похоже, скоро поселится в доме мистера Майерса.

Потом мы умолкаем. Просто наблюдаем, как темнеет небо, как густо краснеет горизонт, как окончательно закатывается солнце. Наблюдаем, как разлетаются по гнёздам птицы. А вдали, далеко-далеко и высоко-высоко, — самолёт. Я думаю о поразительных перелётах, которые совершают по миру птицы. И о путешествиях, которые однажды совершу сама.

— Болонья, — произношу я тихонько.

Мама улыбается. Иногда мы так играем: просто перечисляем названия мест, куда однажды поедем.

— А ещё Андалусия, — добавляю я.

— Луксор, — отзывается мама.

— Тринидад.

— Эк тебя занесло! Давай поближе. Ситон-Шлюз.

У нас сейчас мало денег. Когда мама забрала меня из школы, ей пришлось отказаться от кое-какой работы, чтобы заботиться обо мне и обучать меня должным образом. Но она не жалеет. И никогда об этом не упоминает. А про путешествия говорит, что, пока мы не накопим денег, можно путешествовать мысленно.

— И во сне, — добавляю я.

— Да, во сне — простор для путешествий!

— Летим в замок Эшби-де-ла-Зуш? — говорю я.

— Или во Владивосток.

— Пролив Корриврекен! И всё-таки Тринидад! И Перу.

Небо снаружи почти чёрное.

— Я сегодня узнала интересную вещь, — говорит мама.

— Какую?

— Оказывается, некоторые птицы не просто летают ночью. Они спят на лету.

— Прямо в полёте?

— Да.

— Какие птицы?

— Вроде стрижи.

Я улыбаюсь.

— Джон О’Гротс.

— Графство Керри.

— Айерс Рок. Это в Австралии.

— Лхаса.

А потом я ложусь спать. Но прежде прикрепляю над кроватью просьбу. Ко сну.

Вначале этот сон вообще не был похож на сон. Скорее на пробуждение ото сна. Мина оказалась в своей собственной спальне, настоящей спальне, со всеми приметами. Но вдруг она понимает, что в комнате две Мины: одна крепко спит на кровати, а другая стоит рядом и смотрит на ту Мину, которая крепко спит.

«Странно, — думает она. — Я смотрю на саму себя. Такое бывает?»