Менделеев

Огромный зал Лондонского королевского института — переполнен. В креслах голые плечи дам, черные, с ослепительными манишками, фраки мужчин. Присутствуют: сэр Фридрих Абель, доктор Рессель, председатель Британского химического общества, д-р Монд, председатель Химико-технического общества сэр Фредерик Брамвель, председатель Британской ассоциации споспешествования наукам, профессоры: Франкеланд, Гладстон, Крукс, Торпе, Армстронг, Ньюланд и множество других представителей английского научного мира.

Публика напряженно и внимательно ждет. Наконец из дверей появляется президент Академии под руку с женой лектора; он подводит ее к центральному креслу в первом ряду и занимает место рядом с ней. За ними выходит лектор в сопровождении ассистента. На его высокую, широкоплечую, чуть сутуловатую фигуру с развевающимися пышными волосами устремляются сотни глаз. Так вот он какой — этот «сибирский философ», этот великий химик, приехавший из далекой России, чтобы сделать честь королевскому институту, прочесть в его стенах лекцию!..

Лектор быстрой, почти юношеской походкой поднимается на высокую кафедру, рядом с ним ассистент — профессор Дьюар. Дьюар берет рукопись и начинает чтение. О рукописи этой Менделеев писал позже: «Я с величайшей охотой принялся за составление чтения для Лондонского королевского института, зная, что между слушателями встречу наименее предубежденности и наиболее той научной свободы, которая необходима для того, чтобы принять возможности примирения структурных воззрений с одним из бессмертных начал ньютоновых «Principia», что я предполагал сделать в чтении, назначенном в королевском институте. Мой ум давно ласкала мысль прямо приложить третий принцип бессмертного Ньютона к пониманию механизма химических замещений; я говорил об этом на своих лекциях, а потому мне захотелось изложить перед английской публикой русскую мысль, основанную на простом, несомненном и важном начале, постигнутом гением высшего научного деятеля Англии, бывшего кембриджского профессора и председателя Лондонского королевского общества. Сочетать имя Ньютона с современными химическими представлениями мне казалось приличным для моего лондонского чтения».

Профессор Дьюар читал по-английски для английской публики лекцию величайшего русского химика. После оваций, покрывших окончание лекции, и приветствия президента Дмитрию Ивановичу предложили ответить по-русски. Взволнованный, с одухотворенным и ясным лицом, Дмитрий Иванович говорил, благодаря за честь, не своего «русского имени», и впервые за всю историю в мае 1888 г. стены королевского института слышали русскую речь.

После продолжительных оваций, начался раут в честь лектора. Интерес к его личности был так велик, что некоторые представительницы английского общества, узнавшие за год о предстоящей лекции, занялись изучением русского языка с единственной целью поговорить с Менделеевым. В актовом зале института висел портрет Дмитрия Ивановича и вообще лекция превратилась в торжественное чествование, которым английская общественность хотела почтить великого ученого. Дмитрий Иванович отметил: «общее внимание и сочувствие выражались так просто и так симпатично, что у меня навсегда останется от этого вечера теплое и радостное воспоминание».

Через несколько дней после чтения в королевском институте, предстояло новое торжество — Фарадеевское чтение в Британском химическом обществе. После смерти английского химика Фарадея установлен обычай приглашать наиболее выдающихся иностранных ученых прочесть лекцию в честь имени великого химика. Попасть в число «Фарадеевских чтецов» особенно лестно, это как бы мировое признание величины ученого. Дмитрий Иванович писал об этом: «Чтение это происходит лишь через несколько лет, и призыв быть между чтецами Faradey lecture глубочайшим образом затронул меня ее ради личного, а ради русского имени, которому выпала доля международной научной почести».

К сожалению, ему не пришлось присутствовать на этом торжестве, — Менделеевых спешно вызвали в Россию к опасно заболевшему младшему сыну. Лекцию Дмитрия Ивановича «Периодический закон химических элементов», переведенную на английский язык, прочел за него профессор Армстронг. В лекции Дмитрий Иванович говорит об открытых благодаря периодическому закону новых элементах: «Когда в 1871 г. я описывал в Русском химическом обществе, те свойства, которым должны удовлетворять эти элементы, ясно видимые периодическим законом, то не думал, что доживу до возможности ссылаться на них перед Британским химическим обществом как на реальные правильности и общности периодического закона.

Ныне, когда такое счастье выпало на мою долю, я смело говорю, что периодический закон, расширив горизонт зрения, как инструмент требует дальнейших улучшений для того, чтобы ясность видения еще дальнейших новых элементов была достаточна для полной уверенности».

Не было еще в жизни Дмитрия Ивановича такого всемирного общественного признания научных его заслуг.