Мендель

На эту бумагу последовало предписание ежегодно выплачивать из доходов монастыря 7336 флоринов в Религиозный фонд.

Аналогичные предписания получили все монастыри и, получив, поначалу платить отказались. А «дисциплинированный подданный» Мендель поначалу решил платить.

Однако тотчас к нему пришло письмо от его друга, прелата Антона Хаубера — настоятеля монастыря премонстрантов в Нейрише — с настоятельным советом не подчиняться.

И когда по этому поводу собрался монастырский капитул, братья-августинцы также оказались очень взволнованы происшедшим, ибо столь большой налог мог ударить по каждому, причем тем ощутимее, чем ниже было его положение. Налог мог привести к снижению «компетенций», а «компетенции» — ежегодное денежное содержание — у разных братьев были разными: аббату в то время причиталось пять тысяч флоринов в год, приору — полторы тысячи, капеллану монастырской церкви — тысячу двести, прочие братья получали по семьсот или по шестьсот — снова в зависимости от сана.

«Dura lex, sed lex!» — «Суров закон, но он закон!» — так, видимо, ответствовал прелат и вызвал этим всеобщее возбуждение, и братья-отшельники напомнили аббату о клятве, собственноручно им написанной и собственноустно им произнесенной при избрании на пост:

«Я, Грегориус Мендель, отшельнической орденской братией Старобрюннского монастыря святого Томаша вновь избранный аббат, клянусь перед Господом и его святыми и перед достопочтенной Конгрегацией брюннской соблюдать нерушимую верность, подчинение и послушание Святой Римской Церкви и нашему повелителю и господину папе Пию IX и его преемникам в сане.

И засим клянусь:

…во-вторых: что я не допущу потери добра уважаемой самостоятельной орденской общины…»

Кто напомнил об этом прелату Менделю?… Наверно, патер Ансельм Рамбоусек, старый его друг, вместе с которым тридцать один год назад они в один день приняли постриг.

Что ответил Мендель?… Наверное, он процитировал пункт клятвы дальше: «И засим клянусь:…во-вторых: что я не допущу потери добра уважаемой самостоятельной орденской общины без разрешения выше меня стоящих».

И быть может, спросил:

— А рейхсрат и император?

— Не для общины римской церкви!

— Но в конституции сказано: «Каждая законно признанная церковь или религиозная община распоряжается и управляет своими учреждениями и фондами, однако, как и любое другое общество, подчиняется общегосударственному закону»!…

— Именно «как и любое другое»!… Ненужный труд воспроизводить все споры.

В роду у Менделей существовало правило не отступаться от принятых решений и данных клятв.

Аббат Мендель, вступая на пост, дал клятву не допускать потери монастырского добра. О ней напомнили.

Монахи-правоведы, которые были знатоками не только церковного, но и цивильного права, указали на некое расхождение между законом о налоге и конституцией: церковь приравнена ко всем другим обществам и потому не может быть связана особыми обязательствами, ибо фонд был некогда основан как добровольный. Если правительство хочет взимать деньги в этот фонд, пусть взимает со всех. Тогда можно подчиниться.

Эта мысль утвердилась в прелатской голове и — уж навеки.

И он первым среди всех аббатов Моравии демонстративно отказался от уплаты налога, послав, впрочем, столь же демонстративно чек на две тысячи флоринов в качестве добровольного пожертвования в фонд на нужды бедствующих церквей.

Письмо с отказом и чек канцелярия штатгальтера аббату возвратила, пояснив Менделю, что с утвержденными императором законами не спорят. А Мендель снова написал, что закон, противоречащий конституции, силы не имеет.

Тогда власти принялись его усовещать. Ему объясняли. Ему приказывали. Ему грозили письменно и устно принудительными мерами. Ультраклерикалы из консервативной партии злорадствовали. Коллеги по немецкой либеральной партии были обескуражены: Мендель, которому прочилось в ландтаге — а быть может, и в рейхсрате — место «второго прелата Гельферсторфера», выступил против закона, проведенного их партией!… Либералы не хотели терять «прогрессивного аббата». В нужный час доктор Иозеф Ауспитц, моравский партийный лидер и редактор газеты «Tagesbote aus Mahren und Schlesien» — «Ежедневный моравско-силезский курьер», связался с более важным лидером моравских либералов — с имперским министром торговли Хлумецким. Министр отложил неотложные политические дела, прикатил из Вены в Брюнн и добился того, чтобы ландтаг назначил Менделя вице-директором Земельного ипотечного банка.