Менахем-Мендл

Господь свидетель: я знала наперед, что от пятидесяти рублей у тебя одно воспоминание осталось; я знала наперед, что ты скорее растранжиришь, раздашь в долг эти несколько рублей, чем подумаешь о том, что у тебя есть жена, до ста двадцати лет! Давать деньги взаймы? Хворобу я бы им дала и все мои горести! Потому что, когда тебе придется обратиться за одолжением к ним, тогда увидишь, что никого дома не окажется. Как моя мать говорит: «Кто горазд брать, тот не любит давать», «Имел я милого дружка, покуда не дошло до кошелька». Но кто же во всем виноват, как не я сама? Шутка ли, так потакать мужу! Ведь он с жиру бесится! Не знает, что бы ему придумать! Шатается по Егупцу, словно граф какой, не хватает ему только дождей да жучков, а я здесь, как собака в конуре, из бед не вылезаю! На каждом шагу какое-нибудь несчастье! Идет ребенок Мойше-Гершеле, – чтоб он сгорел! – падает и рассекает себе губу; было у меня колечко с камушками, – прислуга украла… Везет, слава тебе господи, со всех сторон… Как мама говорит: «Привалило счастье, – опорожняй помойку!..» Ну, не права я была, когда говорила, что полусотенные на улице не валяются? А что касается жениха, которого ты предлагаешь моей Нехама-Брайндл, то пускай уж он лучше сидит там в болячках, твой старый холостяк с седой бородой. Не доживет Егупец, чтобы мы оттуда женихов брали! Ей сватают, знаешь кого? Первого ее жениха. Он развелся с женой, а сейчас снова сватается к моей сестричке. Пришлась, видно, по вкусу этому шарлатану! Но как мать говорит: «Лучше вор, да свой, чем раввин, да чужой…» А как только сватовство состоится, мы их тут же и поженим, и хотела бы я посмотреть, как это ты не приедешь на свадьбу Нехама-Брайндл, как желает тебе счастья и всего хорошего

твоя истинно преданная супруга Шейне-Шейндл.

Наш Копл успел еще раз уже обанкротиться рублей на триста и уже снова уважаемый человек в местечке. А Берла, сына дяди Менаши, опять постигло несчастье: он погорел рублей на сто, а получает двести пятьдесят. Но мне кажется, что это уже последний пожар у нас в городе, потому что товарищество «Якорь», как поговаривают, перестало страховать касриловские дома и касриловские лавки. А Мириам-Бейля надумала: к чему ей парик? Не лучше ли щеголять собственными волосами? Подражает невесткам нашего богача, – болячка им! – которые с мужчинами в карты играют. Но я злословить не люблю. Как моя мама говорит: «Думай о себе, тогда о других позабудешь». И напиши мне, ради бога, что значит «сорежанки» и «шенжешетки». Что это такое и для чего это нужно?

V

Менахем-Мендл из Егупца – своей жене Шейне-Шейндл в Касриловку

Моей дорогой, благочестивой и благоразумной супруге Шейне-Шейндл, да здравствует она со всеми домочадцами!

Во-первых, уведомляю тебя, что я, благодарение богу, пребываю в полном здравии и благополучии. Дай бог и в дальнейшем иметь друг о друге только радостные и утешительные вести. Аминь!