Менахем-Мендл

Во-первых, сообщаю тебе, что мы все, слава богу, вполне здоровы. Дай бог и от тебя получать такие же сведения в дальнейшем.

А во-вторых, пишу я тебе, дорогой мой муж, что, может быть, и следовало бы написать тебе очень много, но мне нечего писать, слов больше не хватает. Да и что из того, что я буду тебя проклинать, живым в могилу вгонять, – мне это разве поможет? Ведь я же не Блюма-Злата, которая мужа поедом ест. Я есть тебя не буду, я даже слова тебе не скажу, языком не шевельну. Одно только спрошу я у тебя, ломота забралась бы в кости врагов моих: скажи сам, не говорила я тебе, что так все это кончится? Не писала ли я тебе все время: Мендл, беги, беги, как от огня! На что тебе мусор, бумажки? Моя мама правильно говорит: «Сиди дома, сапоги целее будут…» Но он меня не слушает! Приковало его к Егупцу! Помереть готов за тамошних людишек, – помереть бы им за меня, за тебя, за всех нас. Стала бы я унижаться перед ними, занимать у них деньги! Дай им бог легкую хворобу и весеннюю лихорадку на целый год! Как моя мама говорит: «Лучше прибежать к самому концу молитвы, чем прибегнуть к самому лучшему человеку…» Но тебе я все-таки удивляюсь, Мендл! Ты ведь знаешь, что в священных книгах написано: «Не своей волею жив человек, не своей волею умирает», – зачем же ты говоришь глупости? Все от бога. Ведь ты же видишь: сам бог тебе указывает, чтоб не зарился ты на легкий хлеб в Егупце! Человек должен трудиться, мытариться и жену кормить! Вот Нехемия – тоже порядочный человек, в книгах знает толк, а посмотри, как он из кожи лезет вон, ездит по ярмаркам, пешком тащится, землю роет, работает как вол. Он, быть может, тоже не отказался бы разгуливать, как ты, с тросточкой по Егупцу и палец о палец не ударять, торговать прошлогодним снегом, ездить в Бойберик и смотреть, как егупецкие дамы играют в карты… Но у него есть жена, которую зовут Блюма-Злата. Ей достаточно взглянуть на Нехемию, чтоб у него язык отнялся. Он и без слов ее понимает. А пусть придет ему такая блажь, что он приехал из Ярмолинца и не привез жене мантильи, или шляпки, или зонтика, или горести, или хворобы ей в душу!.. А что же? Так, как я, от которой ты отделываешься тем, что каждый раз обещаешь купить мне и то и другое, – а чуть до дела, так и нет ничего! Но ты, наверное, думаешь, что я очень нуждаюсь в твоих подарках? Нужны они мне – твои брошки и брильянты! Только бы мне дождаться, увидеть тебя в добром здоровии! Мне даже не верится, что ты еще жив! Сегодня ночью мне снилась бабушка Цейтл, царство ей небесное. Такая же, как была, ни чуточки не изменилась. Поэтому я хотела бы уж дождаться тебя и как можно скорее, как желает тебе счастья и сейчас и всегда

твоя истинно преданная супруга Шейне-Шейндл.

Конец второй книги

1896

Миллионы [27] (Купцы, маклеры и «спекулянты»)

I

Менахем-Мендл из Егупца – своей жене Шейне-Шейндл в Касриловку

Моей дорогой, благочестивой и благоразумной супруге Шейне-Шейндл, да здравствует она со всеми домочадцами!

Во-первых, уведомляю тебя, что я, благодарение богу, пребываю в полном здравии и благополучии. Дай бог и в дальнейшем иметь друг о друге только радостные и утешительные вести. Аминь!