Мемуары последней Императрицы

6-го был молебен, не позволили идти в церковь (боялись чего-то). Я уже 2 недели не была. Не выхожу при таком морозе из-за сердца, но все-таки в церковь тянет сильно.

Наша спальня — темная комната в коридоре около красной гостиной. Тогда только Жилику и Вале [22] твои снимки показала, дамам — очень не хотелось, слишком твое лицо мне дорого и свято. Настенька [23] для меня слишком далека, она очень милая, но мне не близкий человек — мои близкое все далеко, далеко. Окружена их фотографиями, вещами, кофточками, тут же — халат, туфли, серебряное блюдечко, ложка, образа и т. д.

Так хотелось бы что-нибудь послать, но, боюсь, пропадет. Господь милостив и долготерпелив, помни это. Горячо и нежно целую, крещу, люблю. Мы все крепко целуем, любим, тронуты поздравлениями, всегда молимся, вспоминаем не без слез.

Твоя.

Без даты

9-го. Сегодня праздник образа «Нечаянной Радости», стала теперь всегда читать, и ты, душка, то же самое делай. Годовщина нашего последнего путешествия, помнишь, как уютно было?.. Старица добрая тоже ушла, ее образ всегда со мной.

Раз получила письмо от Демидовой [24] из Сибири. Очень бедна. Так хочется Аннушку повидать, о многом мне расскажет.

Вчера — девять месяцев, что заперты. Больше четырех, что здесь живем. Это Английская сестра мне писала? Или кто? Удивляюсь, что Ники и семья не получили образа, который им до нашего отъезда посылала.

Жалко, что добрая Федосья не с Вами. Привет и спасибо моему верному, старому Берчику и Насте. Этот год ничего им дать не смогу под елкой, как грустно. Родная моя, молодец дорогой, Христос с тобой. Надеюсь, что письмо 17-го получишь, соединимся в молитвах. Спасибо отцу Досифею и отцу Иоанну, что не забыли.

Я утром в постели пишу, а Джимми спит у меня прямо под носом и мешает. Ортипо (французский бульдог) на ногах, им теплее так. Подумай, добрый Макаров (комиссар) послал мне 2 месяца назад святого Симеона Верхотурского, Благовещенье, из Сиреневой комнаты и из спальни над умывальником — Мадонну; 4 маленькие гравюры над кушеткой, 5 пастелей Каульбаха из большой гостиной. Сам все собрал и взял мою голову (Каульбаха), твой увеличенный снимок из Ливадии, Татьяна и я, Алексей около будки с часовым, акварели Александра III, Николая I. Потом маленький коврик из спальни, моя соломенная кушетка — она стоит теперь в спальне, и, между другими подушками, — та из роз от Сайде Муфти-Заде, которая всю дорогу была с нами. В последнюю минуту ночью ее взяла из Царского Села и спала с ней в поезде и на пароходе — чудный запах меня радовал.

Ты имеешь какие-либо известия от Гахама? Напиши ему и поклонись. Сыробоярский [25] был у него летом, помнишь его? Он теперь во Владивостоке.

Сегодня 22 градуса, ясное солнце. Хочется фотографии послать, но не решаюсь по почте. Помнишь Клавдию М. Битнер, сестру милосердия в Лианозовском лазарете, она дает детям уроки, счастье такое.

Дни летят, опять суббота, всенощная в 9 часов. Устроились уютно с нашими образами и лампадками в углу залы, но это не церковь. Привыкли эти 3 года ходить почти ежедневно до лазарета у Знаменья — очень недостает.

Советую Жилику написать. Вот перо опять наполнили! Посылаю макароны, колбасы, кофе — хотя пост теперь. Я всегда из супа вытаскиваю зелень, чтобы бульон не есть, и не курю.

Все мне так легко: и быть без воздуха, и часто почти не сплю, тело мне не мешает, сердце лучше, так как я очень спокойно живу и без движения, была страшно худа, теперь менее заметно, хотя платья как мешки и без корсета еще более худая. Волосы тоже быстро седеют. Дух у всех семи бодр. Господь так близок, чувствуешь его поддержку, удивляешься часто, что переносишь вещи и разлуки, которые раньше убили бы. Мирно на душе, хотя страдаешь сильно — за родину и за тебя; знаешь, что в конце концов все к лучшему, но ничего больше решительно не понимаешь — все с ума сошли.

Бесконечно тебя люблю и горюю за свою «маленькую дочку» — но знаю, что она стала большая, опытная, настоящий воин Христов. Помнишь карточку Христовой Невесты? Знаю, что тебя тянет в монастырь (несмотря на твоего нового друга!). Да, Господь все ведает, очень хочется верить, что увидим еще храм Покрова с приделами на своем месте — с большим и маленьким монастырем.

Где сестры Мария и Татьяна [26]? Мать генерала Орлова писала.

Знаешь, Иван был убит на войне, и невеста убилась из отчаяния, лежат они с их отцом [27]. Алексей на юге, не знаю где. Привет моим дорогим уланам и отцу Иоанну, всегда о них всех молюсь.

После годовщины, по-моему, Господь умилосердится над родиной. Могла бы часами еще писать, но нельзя. Радость моя, сжигай письма всегда, в наши тревожные времена это лучше, у меня тоже ничего не осталось прошлого, дорогого.

Мы все тебя нежно целуем и благословляем. Господь велик и не оставит своей всеобъемлющей любви. Бодрствуй. Буду особенно вспоминать в Праздник, молиться и надеяться, что увидимся, когда, где и как, одному Ему известно, и все Ему передадим, Который лучше нас все знает.

9 декабря 1917, Тобольск