Мемуары попаданца. Том 1

— Так он вообще странный был. Тогда еще молодой совсем, пузатенький, низенький. Ни семьи, ни деток не было. Так жил своими книжками. Правда, уезжал часто. Говорил, к матушке ездит, болеет она. Может и сейчас к ней уехал. Знаете, скрипучее дерево оно доооолго скрипит, — старушка так же скрипуче засмеялась и повернула во двор.

— А как он выглядит? Может, знаете, где живёт? Номер телефона?

— Да нет, не знаю. В магазине телефона и не было никогда. А живёт он, тоже не знаю где. Казалось, что в магазине и живёт. Открывался рано. Я в шесть утра на рынок иду, а он уже на порожке стоит, утро встречает. А вечером закрывался поздно. На улице уж темень, люди ко сну готовятся, а свет над магазином не гаснет. А ежели гаснет, значит, нет его, уехал, значит.

— А выглядит как?

— Да так же, как в молодости. Пузатенький, низенький, глазки маленькие, щурится постоянно за очками своими. Волос почти не осталось, так: седина с проплешиной посередь темени.

— Ясно.

— Вот и пришли! Дальше я сама. Спасибо вам, молодой человек! — улыбнулась старушка и забрала у меня тележку.

— Да не такой уж молодой!

— Хех, вот я не молодая, а вы ещё не знаете, что такое старость. То же мне!

— Погодите, давайте я вам оставлю свой номер телефона. Если Климентий Ильич появится, сообщите. Это правда, очень важно.

— Ну хорошо, оставляйте.

Как же хорошо, что я всегда держу во внутреннем кармане маленький блокнотик и ручку. Работа приучила всегда иметь под рукой, чем записать и куда записать. Быстро нацарапав на бумаге номер и имя, я передал листок бабушке и откланялся.

Выходит, зря сидел в машине два часа. Но, по крайней мере, хоть что-то узнал. Все-таки болтливые старушки — находка для шпиона. Ага! Одна такая меня чуть под монастырь не подвела, а может и подвела. Время покажет.

Что же делать? Что же делать? Мда, съездил почти впустую. Ну хоть что-то узнал. По крайней мере, если вдруг встречу этого продавца загадочных книг, то хоть узнаю. Внешность старушка описала приметную.

Я шел к машине и размышлял, что же дальше? Но не мог ничего придумать. Если только в квартире у мальчишки не осталось зацепок. Ну да, так меня и пустила его мамаша! Ага, держи карман шире! Ты, Тимофей, чем старше, тем дурнее. С другой стороны, может она знает про книгу и книжника? Слова-то какие, черт возьми.

Ну и что я ей скажу? «Здрасьте, меня обвиняют в похищении вашего сына?». По словам Ковыля дамочка боевая, огребу сковородкой по голове, и делу конец.

С другой стороны, я чувствовал ответственность перед парнями. Только я знал всю правду. Никто мне не верил, и надежда у них была лишь на меня. Если они ещё живы, конечно. Ох, как я на это надеялся! Чем больше времени я теряю, тем меньше у них шансов выбраться. Не знаю, почему, так думал. Потому что чувствовал, что они в беде? Потому что знал, что чуждое место может их погубить? Или потому, что на моих глазах фактически уже не впервые исчезают люди, соприкоснувшиеся со странной книгой.

Ладно, попытка не пытка, может и выслушает меня.

Я отправился к дому Паши. Адрес запомнил на всю жизнь. Ещё бы не запомнить! Припарковавшись у подъезда, понял, что не знаю код домофона, да и номер квартиры. Не то шестьдесят девять, не то девяносто шесть. Но мне повезло. Едва я дошел до двери, как она открылась и из подъезда высыпала гурьбой компания подростков. Шумно что-то обсуждая, они поздоровались и даже придержали мне дверь. Какие хорошие детишки! Я пешком поднялся на третий этаж и повернул направо. Хорошо, что здесь не было ещё одних дверей, которые как у меня отделяют квартиры от лестницы и лифтов. Уже проще.

Я перевел дух, но рука не поднималась нажать на кнопку звонка. Что сказать матери, потерявшей сына, не знал. Да и она думала, что я в этом виноват. Но будь что будет! Я вдавил кнопку до упора, и с той стороны противно зазвенело.

Дверь открылась ровно через десять секунд, и я увидел ее.

Слегка полноватая, но не толстая. Круглое с правильными чертами лицо, большие карие глаза будто заплаканы. Домашние шорты и футболка помяты и заляпаны. Рыжие крашеные волосы до плеч растрепаны. Она была очень симпатична, а в молодости, наверное, настоящая красавица.

— Ольга… — имя мне сообщил Ковыль.

Но я даже не успел ничего сказать. Лицо ее изменилось. Его исказила гримаса ненависти. Она открыла рот, жадно глотая воздух, будто задыхаясь, и схватилась за дверной косяк. Я испугался, что женщине стало плохо и уже хотел броситься на выручку, но бросились на меня.

Ольга била кулаками по голове и туловищу с ожесточением и рычала что-то нечленораздельное, хотя и проскакивали отдельные слова:

— Сволочь… Мррразь!.. сын!.. душегуб… проклят… гнида… где…тварь… мальчики…

Спасаясь от разъяренной женщины, мне ничего не оставалось, кроме как отступить назад и позорно смыться, перепрыгивая через две ступени, что для меня вообще подвиг в силу возраста.

Выбежав из подъезда, я оперся ладонями на колени и отдышался, а потом набрал номер Ковыля и пошел к машине.

— Зарецкий, что случилось? — вместо приветствия пробасил полковник.