Мемуары младенца

В довершение этого фиаско накладная борода оказалась бабушке слишком велика. Поэтому борода Деда Мороза 2.0 начиналась прямо от бровей, что делало его похожим на Вия, о котором я, к счастью, в те годы еще не знал.

Но бабушка играла самозабвенно, с лихвой компенсируя провал костюмера.

Родителям показалось, что я ничего не заметил. Все шло прекрасно.

И тут мама с папой обратили внимание, что я как-то странно кошусь на ноги Деда Мороза.

Они присмотрелись. Папа слишком сильно укоротил бабушке тулуп. На ее ногах, доступные всеобщему обозрению, красовались домашние тапочки. «Фирменные» бабушкины тапочки с большими помпонами, которые она всегда носила по дому.

Все прямо как в том дурацком детском анекдоте, снова про Штирлица: ничто не выдавало в Штирлице русского разведчика, кроме буденновки и балалайки.

Пока родители пытались предсказать мою реакцию на их вероломство и измерить глубину нанесенной ребенку травмы, я продолжал принимать подарки и водить хороводы, как ни в чем не бывало.

По воспоминаниям мамы, папа прошептал ей тогда:

«У него, видимо, шок».

И вот очередной домашний ТЮЗ подошел к концу, и мы направились в коридор провожать сказочного гостя.

Там я попросил Деда Мороза наклониться ко мне и что-то шепнул ему на ухо. Дед Мороз в ответ погладил меня по голове и вышел за дверь. А я побежал в комнату разбирать подарки.

Через несколько минут бабушка-оборотень незаметно прокралась обратно в квартиру в своем человечьем обличье.

Родители немедленно бросились к ней:

«Что он сказал? Что сказал?»

Бабушка улыбнулась и ответила.

Родители тоже начали улыбаться.

А папа даже добавил:

«Вот она, сила искусства!»

В коридоре, у входной двери, я прошептал Деду Морозу на ушко:

«Я знаю, что ты надел бабушкины тапки. Но я тебя не выдам!»

13. Баба-яга

В детстве я проводил лето на даче с бабушкой.

Как-то раз бабушке нужно было отъехать на несколько часов в Москву.

Она сказала, что ненадолго отведет меня к соседке.

И я разрыдался. Как клоуны в цирке – ручьями. Один раз я уже был у той соседки – больше не хотелось.

«Олежка, тебе там не нравится?» – спросила бабушка.

«Она – Баба-яга», – раскрыл я свои карты.

«Почему Баба-яга?» – удивилась бабушка.

«Она пьет гриб!» – разрыдался я пуще прежнего.

У советских людей был такой фетиш – гриб. Они держали его в неволе в трехлитровой банке в воде, пока он не отдаст им все свои живительные соки. А потом пили эту гомеопатическую амброзию. Гриб выглядел ужасно – как мертвый распухший блин. Он плавал в банке у той соседки и в первый мой визит страшно меня напугал.

Но бабушке очень надо было в Москву.

«Пойдем, – сказала бабушка, – я тебе кое-что покажу».

Мы направились к соседке.

Пока мы шли от ее калитки к дому, пионы вдоль дорожки поворачивали ко мне свои румяные бутоны и шептали:

«Тебе конец, глупый мальчик!»

В доме произошла катастрофа. Моя бабушка взяла у соседки ту самую банку с дохлым блином внутри, налила себе стакан и выпила!

«Вот видишь, ничего страшного, очень даже вкусно», – собиралась сказать бабушка, но успела произнести только «вот видишь…»

Потому что я опять разревелся.

«А-а, – кричал я, – теперь и ты Баба-яга!»

В итоге в Москву мы поехали с бабушкой вместе…

Та соседка по даче, кстати, до сих пор жива, дай ей Бог здоровья. В свои девяносто носится по участку и одной рукой выкорчевывает пни. Натуральная Баба-яга.

По ночам ее дом жалобно трещит всеми дощечками. Это рвется на волю гигантский гриб. Можно себе представить, как он должен был вырасти за эти годы.

14. Волшебная лампа Аладдина

В моем детстве на даче у бабушки стоял старый советский ламповый радиоприемник «Аккорд». Деревянный, на ножках, размером с телевизор.

В верхней части радиоприемника, на втором этаже, помещался проигрыватель виниловых пластинок. Каждый раз, когда мы запускали у него на голове пластинку, радиоприемник расстраивался из-за того, что его использовали не по назначению – так мне тогда казалось.

По вечерам, сразу вслед за сумерками, когда дачные собаки деликатно замолкали, пропуская вперед ночь, наступало мое время. Родители укладывали меня в комнате и уходили на террасу смотреть телевизор. Меня телевизор не интересовал: я оставался наедине с настоящим, а не тем поддельным чудом – с радиоприемником.

Едва я нажимал на белую пузатую кнопку, прибор оживал. Он светился изнутри каким-то нездешним лунным светом и тихо дышал, шипя.

Я завороженно вглядывался в лучистую шкалу: КВ2, КВ1, ДВ, СВ, МП, УКВ – это была поэзия, тайный шифр мироздания.