Мемуары фельдмаршала

Я никогда не думал, что изначально его предполагали использовать именно для этого. Но именно к этому он пришел из-за непрекращавшихся споров между высшими чинами авиации, [344] каждый из которых имел собственные стратегические концепции и крайне ревниво относился ко всем другим.

Генералы были немногим лучше. Поэтому, пока Теддер воевал с баронами от авиации, Эйзенхауэр разбирался с враждующими племенами генералов. В результате у нас вообще не было никакой реальной стратегии, и каждая наземная армия шла вперед, пока могла, пока у нее не кончалось горючее, или боеприпасы, или и то и другое.

Итак, как я уже объяснял, проблема «командования сухопутными силами», насколько она касалась меня, была закрыта к концу 1944 года. Но, к моему изумлению, в феврале 1945 года премьер-министр снова поднял этот вопрос, обсудив его, как я полагаю, с британскими начальниками штабов.

В Лондоне сочли, что фельдмаршал Александер мог бы стать лучшим заместителем Верховного главнокомандующего, чем Теддер, поскольку он сможет освободить Эйзенхауэра от забот, связанных с проведением наземных операций, на что Теддер был не способен. Премьер-министр и начальник Имперского генерального штаба советовались со мной по этому поводу неофициально. Мой ответ последовал незамедлительно — приход Александера в штаб Верховного главнокомандования вызовет бурю как в прессе, так и в американском генералитете. Все же предложение передали на рассмотрение Эйзенхауэру. Он попросил меня о встрече 14 февраля в каком-нибудь удобном месте на полпути между нашими штабами, и мы встретились в моем бывшем штабе в Зонховене. В начале февраля 1945 года британская и американская делегации на Ялтинской конференции провели предварительные переговоры на Мальте по пути в Крым; некоторые соображения, высказанные на Мальте, передали Эйзенхауэру, который сам на переговоры не ездил, а посылал вместо себя Беделла Смита. После того как Эйзенхауэр уехал из Зонховена в свой штаб, я записал в своем дневнике:

«Эйзенхауэр перевел разговор на проблему командования.

Он сказал, что на Мальте премьер-министр сказал президенту (или Маршаллу), что он (Айк) мало видится со мной, и намекнул, что к британской стороне относятся недостаточно внимательно.

Это очень задело его, и он начал рассказывать о том, что Маршалл и американские начальники штабов постоянно обвиняют [345] его в том, что он занимает пробританскую позицию, а премьер-министр и британские начальники штабов критикуют его за то, что он стоит на проамериканских позициях и недостаточно часто общается со мной.

Мне очень неприятно, что обо всем этом говорилось на Мальте; слухи быстро дошли до Айка, и он, без сомнения, приписал эту точку зрения мне; он такой хороший парень, что я не в состоянии видеть его расстроенным.

Айк попросил меня высказать мое мнение о существующей структуре командования; я не знаю, для чего ему это нужно.

Я сказал ему следующее:

(а) Я понимаю, что он хотел бы лично руководить наземными операциями и командовать тремя группами армий; он не хочет, чтобы между ним и группами армий стоял еще какой-то командующий сухопутными силами.

(б) Сейчас он разделил театр военных действий на «фронты», четко привязанные к стратегическим и географическим целям; он придал каждому «фронту» ресурсы, соответствующие поставленной задаче.

(в) Основной удар предстоит нанести моему «фронту». Для того чтобы один командующий мог руководить всеми силами, участвующими в главном усилии, он перевел одну американскую армию под мое командование. В моем распоряжении находятся также один американский воздушно-десантный корпус из двух дивизий и една британская воздушно-десантная дивизия.

(г) Учитывая изложенное выше в пункте (а), я считаю, что в настоящее время структура командования удовлетворительна.

(д) После этого я сказал, что рассчитываю на то, что сложившаяся к настоящему времени структура командования сохранится неизменной до конца войны — который должен наступить весной.

Время от времени нам могут понадобиться «перегруппировки», и тогда ресурсы будут передаваться «фронтам» в соответствии с поставленными перед ними новыми задачами. Самое главное — чтобы за все силы, занятые в осуществлении главного удара, всегда отвечал один командующий; нам не следует отступать от этого принципа.

Айк был рад узнать, что мне нравится существующая структура командования. Конечно, когда он ехал в Зонховен, его [346] что-то тревожило, и во время нашего разговора эта тревога ощущалась.

До сих пор я так и не знаю, что именно так волновало его. Но, безусловно, как только я сказал, что полностью удовлетворен сложившимся положением, он стал другим человеком; уезжая, он улыбался до ушей».

Услышав, что существующая структура командования меня удовлетворяет, Эйзенхауэр написал об этом начальнику Имперского генерального штаба и попросил его, прежде чем выступать с предложением сменить заместителя Верховного главнокомандующего, учесть следующее: