Мемуары

Через два дня после битвы гордыня этого безумного народа, хотя потери его были и невелики, оказалась сломленной. Так что всем без исключения следует опасаться превратностей сражения и не делать на него ставку, если только его можно избежать. Ведь даже небольшая потеря людей сильно подрывает дух воинов, проигравших сражение, и вселяет в них страх к врагу и презрение к своему господину и его служителям, из-за чего они начинают роптать и поднимать голос смелее, чем обычно, предъявляя требования и возмущаясь, если им отказывают. И трех экю тогда не хватит на то, на что прежде вполне хватило бы и одного. Если проигравший битву – человек мудрый, он в этот сезон [67] не пойдет ни на какое рискованное дело с людьми, бежавшими с поля боя, а будет лишь держаться настороже и вступать в бой в таких местах, где его люди смогут взять верх и победить, чтобы изгнать страх из их сердец и вернуть им храбрость.

Проигранное сражение в любом случае имеет дурные и далеко идущие последствия для проигравшего. Завоевателям, правда, необходимо искать сражений, дабы быстрей добиться цели, особенно если у них хорошая пехота, лучшая, чем у их соседей, а лучшая нынче – у англичан и швейцарцев. Говорю это не желая принизить другие народы, а потому, что на счету этих последних крупные победы и их людям недолго нужно пробыть на поле боя, чтобы добиться успеха, в отличие от французов и итальянцев, которые зато мудрее и ими легче управлять.

Победитель, напротив, приобретает в глазах своих людей больший, чем прежде, почет и уважение; все его подданные выказывают ему повиновение и из почтения соглашаются на все, что он потребует. Его воины становятся отважнее и храбрее. Поэтому такие государи иногда столь возносятся в своей славе, что впоследствии за это бывают наказаны. Ведь всем управляет господь, который в соответствии с заслугами людей предопределяет судьбы.

Когда жители Сен-Трона узнали, что сражение проиграно и что они со всех сторон блокированы, то они, считая поражение более крупным, чем оно было на самом деле, сдали город, сложили оружие и выдали заложников – десять человек, выбранных герцогом Бургундским, который приказал их обезглавить. Среди них было шестеро из числа тех заложников, что были накануне освобождены на условиях, о которых говорилось выше.

Герцог снял свое войско и двинулся на Тонгр, который уже ждал осады. Однако город был не способен сопротивляться и потому, не дожидаясь бомбардировки, сдался на тех же условиях и выдал десять человек, среди которых было еще пять или шесть вышеупомянутых заложников. Все десять человек были казнены, как и предыдущие.

Глава III

Оттуда герцог двинулся к Льежу. Среди его жителей возникли разногласия: одни хотели держаться и защищать город, утверждая, что людей для этого достаточно; особенно отстаивал это мнение один рыцарь по имени Рэз де Линтер[68]. Другие, напротив, видя, как вся их область разрушена и сожжена, желали заключить мир на любых условиях.

Когда герцог подошел к городу, переговоры о мире были все же начаты при посредничестве людей невысокого звания – пленников герцога; некоторые из этих заложников не в пример тем, о которых я говорил выше, испытывали благодарность за оказанную им герцогом милость и добились того, что к герцогу пришли 300 наиболее влиятельных горожан – в одних рубашках, босые, с непокрытыми головами – и принесли ключи от города, сдаваясь на его милость и ничего не требуя, кроме как избавления их от грабежей и пожарищ. При этом в тот день присутствовал посол короля монсеньор де Муа и королевский секретарь мэтр Жан Прево, которые прибыли, чтобы высказать те же предостережения и требования, что за несколько дней до этого высказал коннетабль.

В день сдачи города герцог, намеревавшийся в него войти, послал туда первым монсеньора де Эмберкура, поскольку тот управлял городом в мирные годы и имел там связи. Но в тот день горожане впустить его отказались, и он расположился в небольшом аббатстве близ одних из городских ворот примерно с 50 кавалеристами. А всего у него было около 200 воинов, и я среди них. Герцог Бургундский посоветовал, чтобы он не выходил оттуда, если чувствует себя там в безопасности, если же это место укреплено слабо, то пусть возвращается назад, так как из-за плохой дороги, проходившей через гористую местность, помощь оказать будет трудно. Де Эмберкур решил не покидать аббатства, поскольку укрепления были хорошие; при себе он задержал пятерых или шестерых видных горожан – из тех, что пришли сдать ключи от города, – дабы использовать их, а как – Вы об этом узнаете позднее.

В девять часов вечера мы услышали звон городского колокола, по которому собирался народ, и де Эмберкур стал опасаться: не для того ли это, чтобы двинуться на нас, ибо он знал, что монсеньор де Линтер и некоторые другие противились заключению мира. Его подозрения были обоснованными и послужили нам на благо, потому что горожане обсуждали именно этот вопрос и были готовы к нападению.