Мемуары

Но что сталось с Эртлем и Цоггом, которые находились на качающемся айсберге? Только что они стояли на высоте восьми метров над уровнем моря — в следующее мгновение уже возвышались над нами метров на тридцать, а ледяной колосс продолжал подниматься из воды. Ужасающая картина. Как на гигантских качелях, наших коллег то поднимало вверх, то бросало вниз, но не настолько, чтобы можно было безопасно прыгнуть в воду. Это было особенно скверно для Давида Цогга, не умевшего плавать. Эртль выронил крюки, начал скользить вниз, но все же, когда айсберг стал снова крениться набок, смог на секунду остановиться и спрыгнуть в воду. Пока мы затаскивали его в лодку, Зепп Рист подгреб на своем крохотном ялике совсем близко ко все еще переваливающемуся с боку на бок ледяному великану, чтобы Давид в подходящий момент мог спрыгнуть. Напряжение достигло предела. Тут Цогг громко закричал, и мы увидели, как он, сделав огромный прыжок и приняв в воздухе положение лыжника — прыгуна с трамплина, щукой скользнул прямо в лодку, угодив Ристу головой в живот.

На сей раз в шоке оказался и Фанк. Он распорядился устроить перерыв на несколько дней. Когда режиссер узнал, что вскоре в Уманак прибывает датское грузовое судно «Диско», то с тяжелым сердцем принял решение снимать игровые сцены со мной в Швейцарских Альпах и отправить домой раньше остальных.

ПРОЩАНИЕ С ГРЕНЛАНДИЕЙ

Упаковывала свои вещи я в большой спешке. Через час должна была подойти моторная лодка и доставить меня в Уманак, где уже пришвартовался пароход. Лишь после того как на лодочку перенесли мои железные чемоданы и я, закутавшись в толстые одеяла, уселась на горе пустых бочек из-под бензина, до моего сознания дошло, что мы расстаемся. Коллеги пожимали мне руки и просили передать приветы их родным и друзьям.

В серых сумерках с трудом удавалось рассмотреть лица товарищей. Услышав прощальный салют, я разрыдалась, чего со мной не бывало уже много лет. Все дальше и дальше уходивший берег я видела сквозь пелену застилавших глаза слез. Бочки подо мной покачивались. Стало холодно даже в костюме из собачьих шкур. Настала ночь, настоящая ночь. Я увидела первую звезду. На горизонте светилась кроваво-красная полоса — какая игра света и красок! Как призраки в лунном свете проплывали айсберги. Окутанные зеленой полосой тумана, они покачивались из стороны в сторону, будто хотели удержать меня. Увижу ли я еще раз Гренландию? В разлитой кругом тишине тихо постукивал мотор лодки, и я не заметила, как уснула.

Меня разбудил резкий звук пароходной сирены. Кто-то взял мои чемоданы. Удрученная, я поспешила следом. Под килем забурлила вода, «Диско» взял направление на юг. Мы покидали Гренландию.

При воспоминании об этом плавании меня и сейчас еще охватывает дрожь. Четыре недели плавания в сильный шторм. Почти все пассажиры страдали морской болезнью, большая часть команды тоже. Через палубу перекатывались метровые волны. Шторм перешел в ураган — меня тошнило. В дополнение ко всему началось обострение цистита и острая боль в большом пальце ноги. С тех пор как я стала заниматься балетом, если своевременно не делался педикюр, ногти на ногах начинали врастать в кожу. Меня уже трижды оперировали по этому поводу. Когда капитан увидел мою ногу, то в ужасе воскликнул: «Это выглядит так плохо, ждать до прибытия в Европу нельзя. Мы зайдем в какой-нибудь порт на юге Гренландии, там вас прооперируют». И действительно, «Диско» изменил курс.

После пробуждения от наркоза первое, что я услышала, — слова врача-датчанина: «Перед тем как погрузиться в сон, вы дважды прошептали: «Жизнь прекрасна»».

С тех пор дела у меня пошли на поправку — в больнице я получала все необходимые лекарства.

Перед тем как прийти в конечный пункт — Копенгаген, «Диско» зашел в Стокгольм. Здесь капитан распорядился немедленно доставить меня в урологическую клинику. Диагноз был серьезный: «Пузырь у вас поврежден так сильно, что вы никогда не избавитесь полностью от этого тяжелого заболевания». Тогда я не предполагала, насколько прав окажется врач. Эта болезнь мучила меня не один десяток лет.

После длительного пребывания в Гренландии европейские города произвели на меня тягостное впечатление. Я была совершенно сбита с толку. Изобилие киосков с журналами и газетами, без которых мы свободно обходились в Гренландии, удивляло. Я брала с собой два ящика с книгами и ни одну из них не прочитала. Шум на улицах и суетящиеся люди раздражали меня. Охотней всего я вернулась бы назад — в страну тысячи айсбергов.

В последнюю неделю сентября «Диско» вошел в порт Копенгагена. Там ожидал большой сюрприз. Родители, на седьмом небе от счастья, заключили меня в свои объятия. Кто-то спросил: «Вы довольны, что вернулись в Европу? Наверное ужасно было в глуши, в трескучие морозы? Как вам удалось выдержать такие нагрузки?»