Мемуары

На палубе волнение: впервые увидели китов. Но еще большее впечатление произвел первый айсберг, который двигался словно корабль под парусом. Какая необыкновенная картина! Казалось, «плывет» наш фильм. На таком вот белоснежном выступе мы проведем ближайшие месяцы.

Потом айсберги попадались все чаще — огромных размеров и фантастических форм. Ночи становились все короче. Теперь и днем и ночью светило солнце.

Однажды утром я выглянула из иллюминатора и, к величайшему изумлению, увидела землю. И тут же услышала крики матросов: «Уманак, Уманак!»

Корабль достиг цели, к которой плыл одиннадцать дней. Я быстро выбралась из-под одеяла и бегом на палубу, к поручням. Какой сюрприз! Громадная скалистая гора, вершина которой возвышалась над уровнем моря не менее чем на тысячу метров! А у подножия — небольшой поселок. К судну стремительно приближались каяки. Вскоре эскимосы поднялись по веревочной лестнице на палубу и приветствовали нас белозубыми улыбками, еще не зная, что в течение многих месяцев мы собираемся жить среди них.

Так вот какая Гренландия! Вовсе не негостеприимная и совсем не серая. Напротив, все покрыто зеленью. И отнюдь не холодно, можно ходить в легком пальто.

Оказалось, мы со всех сторон окружены айсбергами. Английский капитан умудрился провести невредимым сквозь этот ледяной лабиринт судно грузоподъемностью 2000 тонн.

Приветствовать нас прибыл глава администрации Уманака — колонии, насчитывающей 250 жителей. Мы сошли с ним на берег. Как приятно снова ощущать под ногами твердую землю! Навстречу бросилась стая изголодавшихся животных, насколько можно было разглядеть — собак.

Наши глаза были восхищены великолепным волшебством красок, но нос констатировал, что ужасно пахнет рыбьим жиром. Повсюду валялись рыбные отбросы, да и собаки что-то ведь оставляли после себя. Весь воздух был пропитан запахом ворвани. Мы прибыли в удачный момент: только что китобойное судно подтащило к суше гигантского кита, и мы узнали, что такой улов случается раз в несколько лет. Среди эскимосов царило большое оживление. Один-единственный кит позволит им теперь несколько месяцев прожить в Уманаке. Огромная туша, насколько возможно, была вытянута на сушу, затем по киту туда и сюда забегали люди и стали резать его на крупные куски. Сапоги их были пропитаны кровью, лица, покрытые потом, сияли от трудового рвения. Голодные собаки жадно насыщались внутренностями и отходами, настолько жадно, что на следующий день некоторые из них лежали с набитым брюхом мертвыми. Китовое мясо солили и вывешивали для сушки. Над берегом, словно густое облако, висел тяжелый запах.

Мы убежали обратно на корабль, на котором как раз началась разгрузка. И тут мы впервые увидели, какую уйму ящиков вмещало чрево нашего судна. Потребовалось восемь дней, чтобы доставить на сушу весь груз. Все это время мы жили на борту.

Когда были распакованы и собраны три аэроплана Удета, эскимосы крайне удивились. Уже через несколько дней гидросамолет был спущен на воду, и Эрни поднял его в воздух для пробного полета. Великолепное зрелище — наблюдать, как он, лавируя между айсбергами, отрывается от воды и затем элегантными петлями кружит над плавающими ледяными крепостями.

Но вот разгрузка судна закончилась, и пришло время прощаться с кораблем. Зная, что мы теперь почти на пять месяцев остались на этом берегу на севере Гренландии, без связи с Европой, в чужой стране и среди людей, далеких нашему миру, мы переживали отплытие судна довольно болезненно. Нам предстояло спать в небольших палатках, к тому же не было возможности, как в горах, быстро вернуться, если одолеет желание принять горячую ванну. В задумчивости смотрели мы вслед удаляющемуся столбу дыма, пока судно не скрылось за айсбергами.

В месте расположения лагеря, удаленного на двадцать минут ходьбы от запаха ворвани[194] Уманака, была сложена в штабели уйма деревянных ящиков. Сначала распаковали палатки и ящики с инструментами, чтобы можно было устроить спальные места, потом стали осматривать ближайшие окрестности в поисках наилучшего, по возможности защищенного от ветра места с красивым видом, чтобы разбить лагерь. Мы не знали, что сейчас — день или ночь. На небе непрерывно светило солнце. Из пустых деревянных ящиков мужчины соорудили примитивную мебель. Появились столы, стулья, небольшие комоды, кое-что мы накрыли красивой клеенкой. Я купила у эскимоса собачью шкуру и использовала ее как коврик перед кроватью.

Со временем палаточный городок благоустраивался. У нас была даже собственная кухня. Две небольшие палатки мы превратили в темные комнаты для проявления пленки, а в двух других, больших, все вместе трапезничали. Из пустых, плавающих в море бочек из-под бензина наш умелый руководитель съемок соорудил сказочные сходни, а доктору Зорге предстояло с помощью готовых к услугам эскимосов изготовить клетки для белых медведей.