Мемуары

Когда я в смущении прощалась с Гитлером, он сказал:

— Желаю удачи в работе. Вы обязательно с ней справитесь.

Зимняя олимпиада в Гармише

Шестого февраля 1936 года в Гармиш-Партенкирхене [242]открылись зимние Олимпийские игры. Еще за сутки было не ясно, смогут ли они состояться. Долго не выпадал снег, луга и просеки были скорее зелеными, чем белыми. Но в ночь перед началом Игр пошел желанный и обильный снег. Гармиш-Партенкирхен приобрел великолепный зимний вид.

Я поселилась в гостинице «Гармишер хоф», не только чтобы увидеть Игры в качестве зрителя, но также и поучиться фиксировать камерой спортивные мероприятия. Некоторые из моих операторов опробовали аппараты, оптику и пленку.

Геббельс неожиданно решил делать еще один фильм об Олимпиаде и поручил это Гансу Вайдеманну, сотруднику отдела кинематографии своего министерства. Я не сомневалась, что он хотел доказать мне, как можно хорошо и быстро осуществить работу над подобным фильмом. Меня часто спрашивали, почему я не сняла ленту и о зимней Олимпиаде. Это, конечно, выглядело заманчиво, но я понимала, что невозможно в один год сделать два фильма. Летние Олимпийские игры были для меня куда важнее.

В Гармише состоялись увлекательные состязания. Снова феноменально выступила Соня Хени, которая после десяти чемпионатов мира теперь выиграла свою третью золотую олимпийскую медаль. Событием стало и выступление Макси Хербер и Эрнста Байера в парном фигурном катании. Когда они танцевали свой знаменитый вальс, зрители захлебывались от восторга. В скоростном спуске на лыжах у мужчин немец Ганс Пфнюр оказался быстрее шустрого австрийца Гуцци Ланчнера и завоевал золотую медаль. У женщин первой с большим перевесом пришла Кристль Кранц, тогдашняя «королева» горнолыжниц.

Олимпиада в Гармише прошла столь успешно, что на заседании Международного Олимпийского комитета 8 июня 1939 года в Лондоне, всего за несколько месяцев до начала войны, тайным голосованием единогласно при воздержавшихся немцах было решено право проведения следующих зимних Олимпийских игр 1940 года снова предоставить Гармиш-Партенкирхену.

Фильму Геббельса не суждено было иметь успех, хотя мне и пришлось предоставить в распоряжение господина Вайдеманна нескольких своих лучших операторов, в частности Ганса Эртля. Несмотря на фантастическое количество отснятой пленки и внушительную поддержку со стороны Министерства пропаганды, фильм — его впервые показали в июле 1936 года участникам Олимпиады — был освистан. Это доказывает, как трудно сделать хороший спортивный фильм — несмотря на наличие самых лучших операторов и всех технических вспомогательных средств. Мне это еще предстояло.

Муссолини

Зимние Игры закончились, и я поехала в Давос. Прибыв туда, я получила приглашение от Муссолини; оно пришло от референта по вопросам культуры итальянского посольства в Берлине. Две недели назад я уже получила такое приглашение, но не смогла его принять, так как находилась в Гармише и не хотела отказываться от присутствия на Играх. Итальянское посольство сообщило мне, что дуче хочет побеседовать о моей работе в кино.

При прощании в Давосе австрийские друзья, которые собирались покататься со мной в районе Парсенна, в шутку просили меня замолвить за них словечко дуче. Речь шла о возможной оккупации Южного Тироля.

По пути в Рим мне пришлось переночевать в Мюнхене. В гостинице «Шоттенхамель» близ вокзала, где я обычно останавливалась, встретила в вестибюле фрау Винтер, экономку Гитлера и рассказала ей о приглашении Муссолини. Всего лишь через час у меня зазвонил телефон. Это снова была фрау Винтер. Она сказала:

— Гитлер в Мюнхене. Я пересказала ему наш разговор. Фюрер велел спросить, когда завтра вылетает ваш самолет.

— Ровно в двенадцать я должна быть в аэропорту.

— Вы не могли бы встать немного пораньше, чтобы быть в десять у фюрера?

Меня это приглашение немного испугало. Что бы оно могло значить? Мои друзья рассказали мне, что на австрийской границе стоят итальянские войска и что ситуация в Южном Тироле крайне взрывоопасна. Не потому ли Гитлер хотел поговорить со мной?

На следующее утро я была на площади Принцрегентенплац. Гитлер извинился за приглашение в столь ранний час.

— Я слышал, — сказал он, — что дуче пригласил вас к себе. Вы долго пробудете в Риме?

Я ответила отрицательно, но Гитлер вопреки моему ожиданию не стал говорить о дуче, а начал рассказывать о своих строительных планах, потом об архитектуре и разных архитектурных памятниках за границей, которыми он восторгался и, к моему изумлению, точно описывал их. Названия в моей памяти не сохранились. Все это не имело ничего общего с моим визитом в Рим. И лишь когда я уже хотела попрощаться, фюрер как бы мимоходом сказал:

— Дуче — человек, которого я высоко ценю. Я бы сохранил к нему уважение, даже если бы ему однажды довелось стать моим врагом.

Это было все. Он даже не попросил меня передать ему привет.