Мемуары

Как я хотел бы, чтобы все они были живы сейчас, чтобы юбилей института собрал их - пусть стареньких, но с ясным взором, хорошей осанкой, с их завидной речью, - невыносимо думать, что какие-то подлые тромбы могли исказать ее или отнять…

* * *

Михаила Аркадьевича Светлова знают все, но большинство - в связи с "Гренадой" и "Каховкой". А я прошу сейчас вынести их за скобки: они перетерты в коровью жвачку зубными протезами славы. Из каждых ста обращений к Светлову 99 касались этих двух текстов, и он, бедный, устал. Юмора у него уже не хватало амортизировать причиняемое этим страдание - я был свидетелем этому.

Так вот, у Светлова была, в сущности, одна-единственная песня после 50-ти: драгоценной своей молодости поэт объяснялся в любви. Поэзию пересказывать - свинство, но я, - не ее, а тематику, она была одна: обожаю тебя, молодость! Молюсь на тебя! Даже если ты была глуповата, безбожно жестока, не с теми путалась, - все равно ты была, черт возьми, прекрасна; так теперь снись мне хотя бы почаще! И даже не только моя, а - вообще молодость, теперешняя юность. Бесцеремонная ты верхоглядка, конечно, но откуда в тебе столько обаяния? отчего так хочется тебе угодить?..

Вот и я готов подхватить ту же песенку. Влюбленно спеть ее даже там, где петь вообще-то запрещено, где подобает молчать и молиться, - над могилами покойных учителей. А уж однокурсникам своим, однокашникам, - как говорится, сам Бог велел. Не поется лишь потому, что песенки, достойной их всех, не придумано пока.

1993 г.