Мемориал августа 1991

Затем Дмитрий Кириллович просил Эдю прикрепить к стене портрет главного окружного делегата по ‘’Затыринскому району’’. После чего Дмитрий Кириллович, удобно расположившись в кресле, начинал бросать в физиономию ответственного лица, липкий шарик похожий на сгусток соплей, а Эдя в течение отведенного на это времени бегал, отлепляя шарик с грозного лица делегата или со стены рядом, если Дмитрий Кириллович совершал промах. Еще приходилось поползать по полу в поисках отлетевшего шарика, правда, случалось это редко, так как шарик имел завидную липучесть. Это была одна из самых ответственных работ для Эдуарда Арсеньевича. Один раз ему и вовсе посчастливилось, Дмитрий Кириллович ездил к лицу, к которому прилеплялся слюнявый шарик, и тогда Эдуарду было доверено нести большую коричневую папку с огромным флагом, над ним потрясающий воображение, своей позолотой герб, выше корона. Звездный час предвещал место первого зама правого отдела, но не сложилось.

Вообще-то у Эдуарда Арсеньевича имелся и свой кабинет, были две папки с флагами и коронами, только маленькие невзрачные. Кабинет располагался на первом этаже, соответствуя статусу Эдуарда Арсеньевича. Возле кабинета размещался турникет с охранником в форме очередного Чопа. Через него все время проникали бесконечные бабульки с какими-то непонятными бумажками, просьбами, которые и должен был регистрировать Эдуард Арсеньевич. Ничего сложного: принял, записал, долбанул, заветной печатью с размытой короной и все, но опять же, начинают они что-то говорить, частенько воняет чесноком, особенно если появится вместо бабки, какой-нибудь трехногий дед. Ужас и хорошо, что есть Лера, она берет на свою грудь третьего размера много работы, и даже лучше умеет долбануть заветной печатью.

Вчера было хорошо, сегодня ехать неохота. Эдуард Арсеньевич немного придя в себя, попытался вспомнить, почему Лера не ночевала у него, память отравленная дорогими ядами не слушалась его, напрягать голову было слишком тяжело. Часы тикали, по-прежнему мутило, и Эдуард Арсеньевич думал теперь об одном, стоит ли ему рискнуть. Бутылка дорогого вермута, дружелюбно подмигивала ему со стола, большой портрет смотрел безразлично, но вот маленький, щуплый находившийся ниже большего, смотрел с подозрением. Дмитрий Кириллович был необъясним. Если посмотреть на него слева, то он категорически запрещал альянс с вермутом, а если глянуть справа, то вроде бы, вполне определенно, давал добро на благое дело. Эдуард Арсеньевич попытался смотреть посередине, но снова было ничего непонятно

– К черту – сказал сам себе Эдуард Арсеньевич, жадно присосался к бутылке, жидкость двигалась вместе с его большим кадыком.

Эдуард Арсеньевич помолодел на год за минуту, весь побочный эффект заключался, только в аромате из-за рта. Если сегодня Дмитрий Кириллович не будет бросать сопливый шар, то все обойдется хорошо. Теперь и вести автомобиль будет заметно веселее. Оживший Эдуард Арсеньевич пулей вылетел из своего коттеджа величиной в четырнадцать комнат. Через минуту он уже подпевал себе под нос.

– ‘’О боже, какой мужчина, и я хочу от тебя сына’’

Динамики в белом ‘’Круйзере’’, поднимали настроение

– ‘’И я хочу, от тебя дочку, и точка’’

Эдуард Арсеньевич вальяжно откозырял, обозначая приветствие дежурному полицейскому, на въезде в губернский квартал

– ‘’Лера должна сейчас потерпеть, даже если ей не хочется’’ – Эдуард Арсеньевич буквально летел по лестнице крыльца, успевая здороваться с немногими коллегами из местного отделения ‘’Грядущей общества’’

Залетев в свой кабинет, по дороге отпихнув двух старух, которые караулили его, держа в руках листочки похожие на надоевшие до боли квитанции.

– Это он стервец, – прошипела одна из бабулек, вслед Эдуарду.

Вторая бросилась следом, но Эдуард Арсеньевич успел перед ее носом захлопнуть дверь. Еще, не зная внутри ли Лера, он с огромной скоростью закрыл оборот защелки, чтобы обнаглевшие бабки не прорвались внутрь. Лера была на месте, от ее привлекательных форм у Эдуарда Арсеньевича сдавило дыхание. Лера же улыбалась, наблюдая затем, как Эдуард заскочил в собственный кабинет. Под глазами женщины немножко обозначались темноватые круги, напоминая, по всей видимости, о проведенной без сна ночи.

– Ты где ночевала, дорогая, я не понял? – Эдуард Арсеньевич старался делать строгий вид, но возбужденные глаза выдавали горящее в нем желание.

– Там же у Сиротина и ночевала. Ты уехал, забыв обо мне, дорогой. Тебе безразлично, а меня могли принять за одну из девочек по вызову – Лера игриво улыбалась.

– Не приняли бы, возраст не тот – произнес Эдуард Арсеньевич, расстегивая пиджак и не имея силы скрыть свои намерения.

– Смотри мне, дошутишься на эту тему. – Лера села на край стола, задрав немного юбку, порядочно оголив привлекательные ноги в темных колготках.