С Пашкой иногда вели "перестрелку" камнями: он из-за сарая, мы от своего амбара. У него – сложилась трудная судьба: долго загибался в армии, обосновался в Карелии, где нестарым еще умер на сплаве в городе Кемь. Ванька пропал в годы войны бесследно. Кто-то убил. Отчаянный был. У Дмитрия Панова (Мит
1935
2-й класс Удеревской школы. Учитель Петр Иванович Бурцев, похожий, по словам моего отца, на колпенского дьячка. Начинал каждый учебный день пением "Интернационала". Отличный бас. И мы ему подпевали. Так и приучил уважать Гимн.
1936
В 3-м классе на Удеревке. Учитель Николай Матвеевич Псарев (+ 1974 г.). Наш дед Дмитрий сильно к тому времени ослаб, часто болел. Бывало, ожидает меня на выгоне, выглядывает возвращение из школы: "Коля, демонёнок, зайди к нам!" Угощал мелкими недозрелыми яблоками, сорванными преждевременно и заквашенными. Иначе оборвут посторонние.
Иногда ночевал у деда. Дядя Иван (вечная ему память – в возрасте 28 лет он где-то погиб в Великую Отечественную войну, безвестно) любил рассказывать длинные сказки. Дядя Митя однажды смастерил для меня из дощечек макет двукрылого самолета-планера. Яблоки у деда в кадке, в холодном погребе. Не погреб, а каменный подвал. Таинственный. Манил меня постоянно. Это – единственное, что теперь осталось из строений того времени. Каменные погреба – самые долговечные сооружения в деревне.
Помню появившиеся у нас дома
1937
Для ликбеза выписывались газеты. С их первых полос один за другим исчезали портреты арестованных наркомов. Появлялись другие. Хорошо это запомнил, хотя осторожный отец всегда отвечал на мои вопросы уклончиво. Он одинаково недолюбливал и тех и этих.
Начитавшись прессы, я, не знаю уж почему, решил тоже написать заметку. Послал в газету "Пионер", в наш областной тогда Курск, несколько по-взрослому критических фраз. И, о ужас! Ее напечатали (N 89, 28 сентября). Называлась "Районо нам не помогает" и подпись: "Коля Чернов. Колпнянский район". Фотокопия теперь в моём архиве, специально заказывал в Ленинской библиотеке в Москве.
К счастью, отец этой публикации не видел. Он не любил подобных выходок. Попало бы мне. Впрочем, критический отзыв об Удеревской школе был явно запоздалым. Я туда уже больше не ходил. А новая удеревская учительница – Наталья Степановна Павлова газет вообще никогда не читала. Отец, недовольный обучением в родной Удеревке, поместил нас, с только что поступившим в 1-й класс Алексеем, в Ярище. Тамошняя начальная школа размещалась возле сельсовета, в зданиях, построенных свояченицами физика К.Д.Краевича, девицами Клушиными для крестьянской школы. Мой новый учитель – Федор Матвеевич Писарев, болезненный и убогий мужчина, руки поражены параличным недугом. Аккуратен и требователен.
Закончил 4-й класс. В свидетельстве написано, что "с похвальной грамотой". Но ее так и не выдали, чем я немало огорчился. У нас дома часто ночевали ярищенские ученики из родственных каратеевских семей. Их книги (в частности, учебники истории с рисунками средневековых сцен) меня весьма привлекали. Тогда была мода носить по бедности ботинки и сапоги, снабженные деревянными подошвами. Помню наша Шура (А.Д.Чернова, теперь Акулова) щеголяла в таких "деревяжках". Она училась, кажется в 8-м, или 9 классе.
1938
Учусь в 5-классе уже другой, Ярищенской средней школы. Красивое двухэтажное здание. К счастью сохранилось. Учителей несколько. Классная руководительница Елизавета Алексеевна Внукова, недавняя выпускница, преподавала русский язык. Среди учителей были интересные, хорошо подготовленные педагоги. Помню всех до нынешнего времени.
Мать перед школой купила мне на последние деньги темно синие шерстяные брюки. Одноклассники: Ванька Бондарев (И.Беликов), Маруся Верат, Андрей Русанов, Шура Юдина (дочь директора, теперь Дубровина, живет в Курске).
Митинги в Ярище, на площади. На тему борьбы с "врагами народа". Появились в тот год тетради, где на обложке изображен князь Олег по рисунку, кажется, Васнецова. Будто, там, якобы, были закамуфлированные слова: «долой ВКП (б)!». Мы делали вид, что разглядели это, хотя прочитать напечатанное невозможно. Скорее всего – чье-то злобное воображение.