Читаем Мемориал полностью

С Пашкой иногда вели "перестрелку" камнями: он из-за сарая, мы от своего амбара. У него – сложилась трудная судьба: долго загибался в армии, обосновался в Карелии, где нестарым еще умер на сплаве в городе Кемь. Ванька пропал в годы войны бесследно. Кто-то убил. Отчаянный был. У Дмитрия Панова (Мити) жизнь обычная: служил матросом, женился на местной учительнице, женщине достойной. Крепко выпивал. Витька Белокопытов – самый благоразумный – труженик, хороший семьянин. Теперь построился на старой усадьбе нашего деда, где родовой "корень" Черновых с 1830-х годов. Умер в 2004 году.

1935

2-й класс Удеревской школы. Учитель Петр Иванович Бурцев, похожий, по словам моего отца, на колпенского дьячка. Начинал каждый учебный день пением "Интернационала". Отличный бас. И мы ему подпевали. Так и приучил уважать Гимн.

1936

В 3-м классе на Удеревке. Учитель Николай Матвеевич Псарев (+ 1974 г.). Наш дед Дмитрий сильно к тому времени ослаб, часто болел. Бывало, ожидает меня на выгоне, выглядывает возвращение из школы: "Коля, демонёнок, зайди к нам!" Угощал мелкими недозрелыми яблоками, сорванными преждевременно и заквашенными. Иначе оборвут посторонние.

Иногда ночевал у деда. Дядя Иван (вечная ему память – в возрасте 28 лет он где-то погиб в Великую Отечественную войну, безвестно) любил рассказывать длинные сказки. Дядя Митя однажды смастерил для меня из дощечек макет двукрылого самолета-планера. Яблоки у деда в кадке, в холодном погребе. Не погреб, а каменный подвал. Таинственный. Манил меня постоянно. Это – единственное, что теперь осталось из строений того времени. Каменные погреба – самые долговечные сооружения в деревне.

Помню появившиеся у нас дома взрослые книги: "Жилин и Костылин" Л.Толстого, "Герой нашего времени" М.Лермонтова, "Города и годы" К.Федина. Отец по вечерам пел солдатские песни-баллады – любимый его жанр (рис. 2). Осенью от воспаления легких умер дед – Дмитрий Максимович Чернов (р.1869). Ему только что исполнилось тогда 67 лет. Нас повели попрощаться. В волосах умершего деда к ужасу своему я увидел ползающих вшей. Содрогаюсь до сих пор, хотя, говорят, это обыкновение для тех покойников, у которых эти твари водились при жизни.

1937

Для ликбеза выписывались газеты. С их первых полос один за другим исчезали портреты арестованных наркомов. Появлялись другие. Хорошо это запомнил, хотя осторожный отец всегда отвечал на мои вопросы уклончиво. Он одинаково недолюбливал и тех и этих.

Начитавшись прессы, я, не знаю уж почему, решил тоже написать заметку. Послал в газету "Пионер", в наш областной тогда Курск, несколько по-взрослому критических фраз. И, о ужас! Ее напечатали (N 89, 28 сентября). Называлась "Районо нам не помогает" и подпись: "Коля Чернов. Колпнянский район". Фотокопия теперь в моём архиве, специально заказывал в Ленинской библиотеке в Москве.

К счастью, отец этой публикации не видел. Он не любил подобных выходок. Попало бы мне. Впрочем, критический отзыв об Удеревской школе был явно запоздалым. Я туда уже больше не ходил. А новая удеревская учительница – Наталья Степановна Павлова газет вообще никогда не читала. Отец, недовольный обучением в родной Удеревке, поместил нас, с только что поступившим в 1-й класс Алексеем, в Ярище. Тамошняя начальная школа размещалась возле сельсовета, в зданиях, построенных свояченицами физика К.Д.Краевича, девицами Клушиными для крестьянской школы. Мой новый учитель – Федор Матвеевич Писарев, болезненный и убогий мужчина, руки поражены параличным недугом. Аккуратен и требователен.

Закончил 4-й класс. В свидетельстве написано, что "с похвальной грамотой". Но ее так и не выдали, чем я немало огорчился. У нас дома часто ночевали ярищенские ученики из родственных каратеевских семей. Их книги (в частности, учебники истории с рисунками средневековых сцен) меня весьма привлекали. Тогда была мода носить по бедности ботинки и сапоги, снабженные деревянными подошвами. Помню наша Шура (А.Д.Чернова, теперь Акулова) щеголяла в таких "деревяжках". Она училась, кажется в 8-м, или 9 классе.

1938

Учусь в 5-классе уже другой, Ярищенской средней школы. Красивое двухэтажное здание. К счастью сохранилось. Учителей несколько. Классная руководительница Елизавета Алексеевна Внукова, недавняя выпускница, преподавала русский язык. Среди учителей были интересные, хорошо подготовленные педагоги. Помню всех до нынешнего времени.

Мать перед школой купила мне на последние деньги темно синие шерстяные брюки. Одноклассники: Ванька Бондарев (И.Беликов), Маруся Верат, Андрей Русанов, Шура Юдина (дочь директора, теперь Дубровина, живет в Курске).

Митинги в Ярище, на площади. На тему борьбы с "врагами народа". Появились в тот год тетради, где на обложке изображен князь Олег по рисунку, кажется, Васнецова. Будто, там, якобы, были закамуфлированные слова: «долой ВКП (б)!». Мы делали вид, что разглядели это, хотя прочитать напечатанное невозможно. Скорее всего – чье-то злобное воображение.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Адмирал Советского Союза
Адмирал Советского Союза

Николай Герасимович Кузнецов – адмирал Флота Советского Союза, один из тех, кому мы обязаны победой в Великой Отечественной войне. В 1939 г., по личному указанию Сталина, 34-летний Кузнецов был назначен народным комиссаром ВМФ СССР. Во время войны он входил в Ставку Верховного Главнокомандования, оперативно и энергично руководил флотом. За свои выдающиеся заслуги Н.Г. Кузнецов получил высшее воинское звание на флоте и стал Героем Советского Союза.В своей книге Н.Г. Кузнецов рассказывает о своем боевом пути начиная от Гражданской войны в Испании до окончательного разгрома гитлеровской Германии и поражения милитаристской Японии. Оборона Ханко, Либавы, Таллина, Одессы, Севастополя, Москвы, Ленинграда, Сталинграда, крупнейшие операции флотов на Севере, Балтике и Черном море – все это есть в книге легендарного советского адмирала. Кроме того, он вспоминает о своих встречах с высшими государственными, партийными и военными руководителями СССР, рассказывает о методах и стиле работы И.В. Сталина, Г.К. Жукова и многих других известных деятелей своего времени.Воспоминания впервые выходят в полном виде, ранее они никогда не издавались под одной обложкой.

Николай Герасимович Кузнецов

Биографии и Мемуары
100 великих гениев
100 великих гениев

Существует много определений гениальности. Например, Ньютон полагал, что гениальность – это терпение мысли, сосредоточенной в известном направлении. Гёте считал, что отличительная черта гениальности – умение духа распознать, что ему на пользу. Кант говорил, что гениальность – это талант изобретения того, чему нельзя научиться. То есть гению дано открыть нечто неведомое. Автор книги Р.К. Баландин попытался дать свое определение гениальности и составить свой рассказ о наиболее прославленных гениях человечества.Принцип классификации в книге простой – персоналии располагаются по роду занятий (особо выделены универсальные гении). Автор рассматривает достижения великих созидателей, прежде всего, в сфере религии, философии, искусства, литературы и науки, то есть в тех областях духа, где наиболее полно проявились их творческие способности. Раздел «Неведомый гений» призван показать, как много замечательных творцов остаются безымянными и как мало нам известно о них.

Рудольф Константинович Баландин

Биографии и Мемуары
100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии