Меморандум

– Где мы сейчас?- спросил Влад, оглядываясь по сторонам. Я уже давно ничего не понимал. Слева было какое-то поле с сараями по периметру. Справа не-то заводские корпуса, не-то тюрьма. Все заброшенное, ржавое, со сломанными деревянными заборами. Тоска одним словом, прямо как опера Пуччини.

Впереди были закрытые ворота и фигура сторожа притулившиеся у будки, уже наполовину разобранной. Я представил как он будет тут зимой и похоронил его заочно, поэтому когда Влад притормозил около него, я вылез из машины с траурным выражением лица и обратился к нему со словами:

– Сердце мое переполнено жалостью, мой добрый друг, каково тебе здесь в одиночестве, на старости лет, у бездушной махины завода Зингера встречать последние рассветы и закаты в твоей ставшей никчемной жизни, которая прошла как сон и вся стороной?

– Свят, свят! - перекрестился мужичонка. -Господь с вами, что же это вы такое говорите-то? Это Морозовская мануфактура, не Зингера! Зингера-то в Мытищах, поди!

– А чего закрыта?

– Так работы нетути, никакой! Как все зачалось год назад, так все и пропало; и хлопок, и нитки, и краска! Машины напополам растащили, а комиссия приехали - все под мухой, один я тверезый. Вот и посадили меня на энту должность, да тока пока я здесь, оне с другого входу шасть и тащат на базар невесть чего...

Влад со Стасом тоже вылезли из машины и присоединились к нашей беседе.

– А скажи дед, где мы сейчас находимся? - спросил Вован с умным видом.

– Так в Замоскворечье, где ишшо?

– А от Казанского вокзала далеко?

– У-у милай, далеконько! - помахал тот руками.

– Не местные мы, дед! Место знаешь где машину поставить, чтобы на базар напополам не растащили? - спросил я.

– Как не знать, чай живу здесь! А жалованье-то какое будет?

– А какое тебе понравится?

– Царскими?

– Все равно!

– Ну тогда сто мильеонов рублев на ассигнации, революционными-то!

– Мишка, гони перстень!- Вован протягивал руку, пришлось снять.

Он поднес его к глазам одичавшего сторожа и спросил: -Золото берешь?

Дед чуть слюной не подавился, закивал молча, не в силах оторвать взгляда от такого богатства. Влад достал нож и разрубил перстень пополам, обернулся:

– Я тебе другой куплю!- пообещал.

А я и поверил!

Отдал половину деду.

– Это тебе аванс! Другую половину получишь через неделю, усек?

Дед неожиданно легко вскочил, снял шапку, поклонился.

– Рад служить ваши благородия!

Посмотрел я на него внимательней чуть не охнул, бороду сбрить да помыть - лет тридцать мужику, если не меньше!

– Как зовут?- спрашиваю.

– Тимофей, вашескабродие!

– А фамилия у тебя есть?

– Как не быть, Кузнецовы мы!

– Чего же ты Тимофей стариком прикидываешься?

– В армию неохота!

– А что так-то?

Взгляд его внезапно помутнел:

– Семья у меня, жена да сын годовалый! Кормить надо, сами знаете что творится...

– Уговорил, Тимоша! - вложил Влад в его ладонь вторую половинку перстня.

– Только продавать будешь, не показывай сразу обе половинки! Куда машину-то ставить?

– Так вон, ко мне в барак и загоняйте! Все одно никто не живет, только я да жена моя Дуняша с сыном... Остальные-то разбежались кто, других на фронт забрали, и померли опять же. Вот так... А мне как вас-то называть? Ваши благородия вроде не ко времени...

– Раз не ко времени, зови по простому - товарищи комиссары! Сечешь? В смысле, понимаешь?

– Как не понять!- заулыбался Тимофей.

– Пойдем брат Тимоша, в закрома!- я хлопнул его по спине.

Барак напомнил мне казарму, только поделенную на клетки маленьких комнат. Бедность страшенная, с одной стороны ворота в которые мы и загнали Ниссан, закрыли изнутри и заколотили для верности пятидюймовыми ржавыми гвоздями.

Потом еще почти час таскали доски из других бараков, отгораживая машину от остального мира.

Жена Тимофея оказалась молодой женщиной с усталыми глазами.

– Заботы старят...- подумал я наблюдая за ней.

– Нужен Алекс, без него как без рук, возьми радио, поговори с Ольгой, как он там? Только не дави!- учил меня Вован, а то я сам не соображаю.

От меня он отправился к Стасу и долго что-то говорил ему вполголоса, Стас кивал головой и мне показалось чуть не плакал, может показалось...Позже за ужином Вольдемар сказал:

– Стас уезжает, завтра утром!

Я знал об этом с самого начала, тоже мне тайна. Кто-то должен быть в Екатеринбурге, подготовить место и не пропустить прибытия царя. А у Стаса там семья, которую он не видел больше трех лет, родственники и друзья. К тому же в Москве стало жарко. Даже слишком.

Стас классный парень, ну хорошо, не парень, а как тогда? Жаль что расстаемся, да иначе никак, пусть с семьей побудет, я бы тоже поехал к кикиморе моей...

Влад вон исподлобья смотрит, о том же думает, паразит!

Проводили мы Стаса поутру, набили ему карманы Губермановскими деньгами, поймали извозчика и он уехал, сгорбившись как старичок.

Июль 1918 (Мишка и Влад)