Я не позвонил в лабораторию еще раз, чтобы спросить, пользуется ли герр доктор такси или имеет собственную машину, так как они снова подслушали бы мой разговор, и, если до сих пор у них не было определенного плана в отношении Солли, я не хотел явиться причиной того, что такой план у них возникнет. Если я ошибаюсь, то ничего не произойдет. Если я прав, то они сделают все возможное, чтобы перехватить его на пути сюда. 5.14. Делать нечего. Только ждать. Я вышел из номера и прошел по коридору в поисках незапертой двери. Комната была пуста. На окнах - тюлевые занавески, достаточно непроницаемые при свете угасающего зимнего дня. Осторожно отодвинув занавеску, на дюйм от стены, я принялся рассматривать квартиру, находящуюся на той стороне улицы. Окно на четвертом этаже, седьмое слева, было растворено. Темный прямоугольник. Я опустил занавеску и вернулся к себе.
В 5.23 спустился вниз и начал прогуливаться по вестибюлю таким образом, чтобы девушка на коммутаторе видела меня и знала, что меня нет в номере, на тот случай, если Солли решит позвонить, что может случиться, если он заметит за собой слежку.
В 5.27 я вышел из отеля, перешел через улицу и укрылся в подъезде жилого дома, с тем, чтобы держать под обзором оба конца улицы. Ведь Солли мог появиться с любой стороны.
Колеса автомобилей шуршали по мокрому асфальту. Двое мужчин сошли по ступеням лестницы "Принца Иоганна" и, идя рядышком, повернули на запад. Время - 5.34. Оставалось только ждать и ждать. Зябко. Внутри у меня все дрожало от холода... Легкомыслие, проклятая небрежность... Старею...
Машина подкатила к обочине тротуара, и я должен был переменить свою позицию, чтобы не потерять из поля зрения восточную часть улицы. Прохожие: женщина с собакой слева, направляется на восток; две девушки, слышу их голоса, одна смеется; двое мужчин (не тех ли самых?) слева, идут на восток (возвращаются?); машина отъехала, запахло гарью из выхлопной трубы. Переменил позицию. Прошли три девушки в черных пальто; пожилой мужчина побрел на запад; быстро шагает невысокий человек в темной шляпе. Гляжу налево, направо. Вот, кажется, и он.
Я вышел из подъезда и пошел сперва медленно, стараясь не потерять его из виду, и когда расстояние между нами сократилось до пятидесяти или шестидесяти метров и я увидел, что это он, то ускорил шаги и прошмыгнул между машинами на другую сторону улицы. Мы находились метрах в тридцати друг от друга, все время сближаясь; единственное, что находилось у меня в карманах, были ключи от машины, но и они могли пригодиться. Двадцать метров. Уже можно его окликнуть. Стоп. Оглянулся. Четвертый этаж, седьмое окно слева. И я побежал, крича ему, чтобы он свернул в сторону. Он увидел меня, удивленный. Я швырнул ключи ему в лицо, и они просвистели в воздухе, но не задели его. Он вдруг зашатался и рухнул вперед в тот самый момент, когда сухой треск выстрела эхом отозвался от каменных стен.
Я подхватил его, когда он падал.
- Солли, я виноват... Он не слышал меня.
10. УКОЛ
Десять минут спустя я позвонил в полицию "Зет".
- Пришлите людей в дом сто девяносто три по Потсдаммерштрассе, верхний этаж, лаборатория. Вооруженных людей.
Я узнал голос капитана:
- Мы только что послали туда опергруппу. Нам сообщили о налете. Взяты кое-какие бумаги.
- Попытайтесь найти их. Запишите еще один адрес. Здание Мариенгартен, середина Шонерлиндерштрассе, Темпльхоф, помещение привратника. - Он повторил адрес. - Налет совершен на лабораторию доктора Соломона Ротштейна. Он только что застрелен на улице перед этим зданием, и я внес его сюда. Выстрел произведен из здания Шонерпаласта, четвертый этаж, седьмое окно с восточной стороны. Винтовка с телескопическим прицелом. "Скорая помощь" к доктору Ротштейну вызвана. Жду вас здесь.
Я велел привратнику оставаться возле убитого, а сам протиснулся сквозь толпу к подъезду и побежал к Шонер-паласту. Поднимаясь в лифте, я сказал лифтеру:
- Уголовная полиция будет здесь через несколько минут; никто не должен заходить в комнату до ее появления.
Он спросил меня, что случилось, и я ответил, что произошло убийство.
Седьмое окно слева было в квартире 303. Дверь легко растворилась, и я даже не проверил, стоит ли кто-нибудь за ней. Убийца, конечно, скрылся отсюда еще до того, как я перенес тело Солли в дом. Ничего особенного в комнате не было, разве только что по сравнению с коридором здесь было холоднее. Лифтер хотел закрыть окно, но я остановил его: "Пожалуйста, ничего не трогайте". На полу возле окна валялась провощенная бумага, на которой было напечатано слово "mittagessen"... Пепельница, полная окурков...
Я выглянул вниз на улицу. К дому напротив подъезжала карета "Скорой помощи". Двое санитаров протиснулись сквозь толпу, один из них нес сложенные носилки. Я велел лифтеру запереть дверь и ожидать прибытия полиции.