Мемнох-дьявол

Меня одолевала усталость. Кровь переполняла со–суды. Вполне удовлетворенный содеянным, я сожалел о своем прежнем глупом поведении и стыдился стра–ха, который испытывал при разговоре с Дэвидом. Он наверняка решил, что я свихнулся. Но что удалось мне выяснить? Только то, что существо, которое следило за мной, не имело намерения защитить Роджера, помешать мне сделать его своей жертвой, точнее, оно вообще не имело отношения к Роджеру. Но разве я не знал этого прежде? И разве я мог быть уверен, что оно исчезло навсегда?

Пока можно было сделать лишь один вывод: это существо само выбирало момент появления – вне всякой зависимости от моих поступков.

Какая все же очаровательная церквушка. Наряд–ная, изысканно украшенная, она представляла собой бесценное произведение архитектуры и совершенно не сочеталась с окружающей застройкой Нижнего Манхэттена. Впрочем, говорить о какой-либо сочета–емости в городе, где перемешались все стили, где готика тесно соседствует с модерном, а древность – с ультрасовременностью, давно уже не приходится. Я про–чел надпись на ближайшем указателе: Уолл-стрит.

Неужели я оказался в самом начале Уолл-стрит? Я вновь прислонился спиной к холодному камню и закрыл глаза. Завтра вечером мы встретимся с Дэви–дом и все обсудим. А Дора? Неужели она спит сейчас ангельским сном в номере отеля напротив собора? Позволю ли я себе тайно взглянуть на нее в последний раз? Имею ли я право на этот прощальный и совер–шенно безобидный взгляд, прежде чем окончательно оставлю в прошлом сегодняшнее приключение? Нет, это уже лишнее.

Мне следует навсегда выбросить из головы мысли и воспоминания об этой девушке, забыть о тонень–кой фигурке с фонариком в руках, идущей по огром–ным темным коридорам пустого монастыря в Новом Орлеане. Храбрая маленькая Дора… Она совсем не по–хожа на последнюю смертную женщину, которую я любил… «Нет, хватит, Лестат! – приказал я себе. – За–будь об этом! Слышишь, Лестат, забудь!»

Если задуматься и начать размышлять всерьез – о смысле жизни, о среде обитания и, так сказать, о лич–ности как таковой, то понимаешь, что мир полон потенциальных жертв. Возможно, я вернусь в Майа–ми – если, конечно, удастся уговорить Дэвида по–ехать вместе со мной. Завтра вечером мы с Дэвидом непременно об этом поговорим.

Конечно, он мог обидеться на меня за то, что я по–слал его искать убежище в Олимпийской башне, и теперь готов был уехать к себе, в Новый Орлеан. Но, может быть, он туда все же не поедет?

Если я сейчас услышу шаги своего преследователя или почувствую его присутствие поблизости, то завт–ра непременно вновь буду дрожать в объятиях Дэви–да. Этому существу все равно, где я нахожусь и куда направляюсь. И я его не выдумал – мой преследова–тель действительно существует!

Черные крылья… ощущение сгущающейся тьмы… клубящийся туман… и – свет… Нет, хватит, я не стану сосредоточиваться на этом. Слишком много мрачных размышлений для одной ночи.

Когда еще на моем пути встретится смертный, по–добный Роджеру? Когда еще мне доведется встретить такую же яркую личность? И как только этот сукин сын ухитрился разговаривать со мной во время убий–ства? Как он осмелился обращаться ко мне в момент наивысшего восторга? А как ему, черт возьми, удалось заставить меня поверить в то, что статуя ожила? Что это было? Какие-то слабые телепатические импуль–сы? Я покачал головой. Неужели я сам спровоцировал это? Быть может, сделал что-то не так?

Что, если я за месяцы преследования успел полю–бить его и, отнимая жизнь, первым заговорил с ним? Не было ли это своего рода моим объяснением в любви? Нет. Я просто с наслаждением пил кровь, по кап–лям вбирал его в себя. И теперь Роджер во мне.

Из темноты медленно вынырнула какая-то маши–на и остановилась возле меня. Сидевшие в ней люди поинтересовались, не нужна ли мне помощь. Я мотнул головой, повернулся и побежал прочь. Перепрыгивая с могилы на могилу, огибая каменные надгробия, я так быстро промчался через кладбище в сторону Виллидж, что смертные, по-моему, даже не успели уло–вить мои движения.

Представить только! Они видят сидящего на хо–лодных ступенях старинной маленькой церкви моло–дого блондина в двубортном темно-синем блейзере и ярком галстуке, и вдруг… И вдруг он исчезает, словно растворяется в воздухе! Я громко рассмеялся и с удо–вольствием прислушался к звукам собственного сме–ха, которые взлетали вверх, отражаясь от кирпичных стен. Теперь мимо меня шли люди, неподалеку играла музыка, воздух наполняли запахи кухни. Я видел по–всюду юных, пышущих здоровьем смертных, которые даже в холодный зимний вечер находили повод к ве–селью.

А вот меня холод начинал уже раздражать. Надо же – быть таким чувствительным к нему, как будто я по-прежнему живой человек! Мне захотелось куда-нибудь зайти.

Глава 3