МЕМНОХ-ДЬЯВОЛ

«Все, хватит, - приказал я себе. - Не пытайся восстановить в памяти прошедшее. Иначе ты окончательно лишишься и разума, и сознания».

Перед моим мысленным взором неожиданно возник образ Доры, и мне показалось, что я вот-вот рухну прямо здесь, посреди улицы, дрожа от ужаса и бормоча какую-нибудь бессмыслицу в ответ на расспросы любого, кто подойдет и попытается мне помочь.

А это было самое плохое, самое отвратительное, самое ужасное, что могло бы со мной случиться.

Но что выражало лицо Роджера в тот последний момент? Я даже не уверен, что это вообще можно назвать выражением. Что я прочел в его глазах? Умиротворение? Невозмутимый покой? Понимание? Или это были всего лишь глаза призрака, теряющего остатки жизненной энергии? Глаза призрака, отдающегося во власть другого призрака?

Оказывается, я громко плакал и вопил на всю улицу. Но осознал это, лишь когда со всех сторон до меня стали доноситься окрики смертных, требовавших, чтобы я немедленно заткнулся.

Я шел и шел вперед.

И вот наконец остался в одиночестве. Я продолжал плакать, хотя теперь уже тихо. Впрочем, улица была пуста, и никто не мог меня услышать.

Еле переставляя ноги, согнувшись почти пополам, я продолжал путь. Рыдания душили меня, я не мог их сдержать, но вокруг не было ни души, и потому никто меня не видел и не слышал. Я жаждал восстановить в памяти все последние события, но не смел, ибо боялся, что не выдержу нервного напряжения и рухну посреди дороги, О Роджер! Роджер!… Боже мой, я едва сдерживался, чтобы в порыве своего чудовищного эгоизма немедленно не помчаться к Доре, не броситься перед ней на колени и не признаться в том, что натворил… «Это моих рук дело! Я убил его!…» - хотелось крикнуть мне.

Где я? Кажется, в центре города, В одной из витрин промелькнули норковые шубы. Снег мягко падал, нежно касался моих ресниц… Я размотал кашне и тщательно вытер лицо, чтобы уничтожить следы кровавых слез.

Увидев ярко освещенный отель, я нерешительно вошел внутрь.

Заплатив за номер наличными, я добавил щедрые чаевые и попросил не беспокоить меня в течение суток, после чего отправился наверх, тщательно запер на засов дверь, задвинул шторы, отключил отвратительно вонявший обогреватель, заполз под кровать и провалился в сон.

Однако прежде чем я погрузился в долгое оцепенение - а до рассвета оставалось еще несколько часов, и времени на сон было хоть отбавляй, - в голову мне пришла вдруг странная мысль: Дэвид на меня конечно же рассердится, а вот Дора… Дора, скорее всего, поверит мне и поймет.

Я успел проспать, наверное, несколько часов. С улицы по-прежнему доносились звуки ночной жизни.

Когда я проснулся, небо еще только начало светлеть. Ночь подходила к концу. Наконец-то я смогу по-настоящему впасть в забытье. Чудесно! Слишком поздно, чтобы размышлять о чем-то. Пора отдаться во власть глубочайшего вампирского сна, присоединиться ко всем остальным бессмертным, которые - где бы они в эти минуты ни находились - ищут убежище, чтобы спастись от дневного света.

Отчетливо раздавшийся в тишине голос заставил меня вздрогнуть:

- Все не настолько просто…

Я вскочил на ноги так резко, что опрокинул кровать, и взглянул в том направлении, откуда донесся голос. Маленький гостиничный номер показался мне безвкусно украшенной золоченой западней.

В углу стоял человек, самый обыкновенный, ничем не примечательный мужчина. Среднего роста, отнюдь не красавец, как, например, Роджер, скромно - в отличие, скажем, от меня - одетый, не молодой и не старый… - в общем, просто человек. Хотя вполне приятной наружности. Он стоял, скрестив ноги, а руки были сложены на груди.

В это мгновение солнце поднялось над домами, и яркий огонь ударил в окна. Свет его ослепил и обжег меня, лишив возможности разглядеть еще какие-либо детали.

Я бросился на пол… Кровать вновь опустилась надо мной, спасая от разгорающегося сияния дня.

Все. Кто бы или что бы ни появилось в моей комнате, с восходом солнца я был бессилен что-либо сделать, и никакая снежная завеса зимнего утра не в состоянии мне помочь…

ГЛАВА 5

- Прекрасно, - сказал Дэвид. - А теперь прекрати ходить взад-вперед, сядь и постарайся вспомнить все, до мельчайших деталей, Если тебе для этого необходимо подкрепиться, мы можем выйти и…

- Я уже не раз говорил тебе, что не нуждаюсь в этом. Мне нет необходимости питаться. Я не жажду крови. Я люблю ее, тоскую по ней, но сейчас мне не до нее. Я пировал прошлой ночью и вел себя с Роджером как ненасытное чудовище. Прекрати напоминать мне о крови.

- Тогда будь любезен, сядь вон там, возле стола. Он указал мне на место напротив себя.

Я стоял возле стеклянной стены и смотрел на крышу собора Святого Патрика.