Мелочи сыска

Допив пиво, Новиков вдруг размахнулся и с силой запустил бутылкой в темноту. Она просвистела в воздухе, врезалась в какой-то невидимый камень и с жалобным звоном разлетелась вдребезги. Парень пристально посмотрел в ту сторону, словно надеялся увидеть, во что превратилась его бутылка, а потом спрыгнул со скамейки и пошел, игнорируя пешеходную дорожку, прямиком по мокрой траве газона, растворяясь в тени парка.

Гуров неодобрительно покачал головой, но тоже пошел, прячась за стволами и сохраняя дистанцию, хотя в этом, наверное, и не было особой необходимости – Новиков так ни разу назад и не оглянулся.

Гуров слышал легкий шелест шагов по мокрой траве и видел впереди неясную тень, которая все более расплывалась – парень шел в самую глубь парка. Потом вдруг шаги его оборвались, и Гуров насторожился.

Он медленно пробирался вперед, весь превратившись в слух. Поведение Новикова его озадачивало. Гуров предполагал что угодно, но ночная прогулка по мокрому парку была для него сюрпризом. Константин вел себя странно, нелогично, и это было хуже всего, потому что могло закончиться чем угодно.

Сейчас у Гурова не было даже возможности связаться с Крячко. В таком пустынном месте Новиков его обязательно услышал бы. Мысленно Гуров ругал парня на все лады – кроме всего прочего, у Гурова насквозь промокли ноги, потому что его полуботинки не предназначались для хождения по сырой траве. Полуботинки были хорошие, и от этого становилось еще досаднее.

Гуров вслушивался в тишину ночного парка, боясь пропустить появление какого-нибудь нового действующего лица – он все-таки не исключал, что Новиков мог назначить кому-то встречу. Он видел растрепанные силуэты деревьев, желтую рябь света от далеких фонарей, мерцающую россыпь водяных капель на траве – но более ничего. Он даже потерял из виду фигуру притихшего в темноте парня и начинал из-за этого нервничать.

Наконец, не выдержав, Гуров сделал несколько осторожных шагов вперед и замер, даже не успев опустить ногу. Всего в четырех-пяти шагах от него из-за кустов вдруг вышел Новиков. На лбу у Гурова выступила испарина – ему показалось, что его обнаружили. Но, похоже, Новикову было не до него.

Он, точно сомнамбула, шатнулся вправо, потом влево, потом вдруг схватился обеими руками за голову и надолго застыл в этой нелепой позе. Кожаная кепка бесшумно соскользнула с его макушки и упала в траву, но он даже как будто не заметил этого. До слуха Гурова донесся сдавленный стон, который, впрочем, мгновенно оборвался.

"Вот попали, – смущенно подумал Гуров. – На ровном месте, да мордой об асфальт… Похоже, тут у нас муками совести пахнет. Ишь, корежит парня! Или это просто страх? У некоторых в таких случаях и кратковременное помешательство случается – особенно если мальчик из хорошей семьи… Значит, неспроста к нему техника из квартиры Райкова попала, неспроста!"

Неожиданно Новиков уронил руки и опять метнулся в сторону. Теперь он стоял, прижавшись спиной к стволу дерева, почти слившись с ним. Если бы Гуров не знал, что он там находится, ни за что бы не увидел.

Коротко вжикнула застежка-"молния". Гуров насторожился и подался вперед, всматриваясь в темноту до рези в глазах. Вдруг сквозь шелест мокрой листвы он явственно услышал отлично ему известный металлический звук взводимого затвора.

Раздумывать дальше было некуда. Гуров сорвался с места и прыгнул туда, где смутно чернел силуэт человеческой фигуры. Главное было заставить Новикова потерять равновесие. Тогда был шанс, что он не сумеет выстрелить или, по крайней мере, промахнется.

Гуров рассчитал точно – его плечо с разгона врезалось в плечо Новикова, и они оба, основательно тряхнув раскидистое дерево, повалились на землю. Сверху на них обрушился целый водопад холодных капель.

Не давая парню опомниться, Гуров накрыл его сверху и перехватил руку с зажатым в ней пистолетом. Новиков пытался сопротивляться, но против тренированного Гурова, который был к тому же на два десятка килограммов тяжелее, у него не было никаких шансов. Он несколько раз дернулся и затих. Гуров резко вывернул ему запястье, и пистолет выпал из ослабевших пальцев. Сыщик проворно подобрал его и сунул в карман.

– Что же это ты задумал, сукин сын? – укоризненно произнес Гуров, поднимаясь. – Стреляться? А о матери ты подумал, говнюк? А ну, вставай!

Новиков медленно сел, опираясь о землю, потер вывернутое запястье. Потом нехотя поднялся на ноги и посмотрел исподлобья на Гурова. Рассмотреть его лица он не мог, и это сбивало парня с толку. Не зная, как ему следует себя вести, Новиков просто сунул руки в карманы и отвернулся.

– Из-за тебя извалялся, как последний пьяница! – с чувством сказал Гуров. – Стыдно на люди теперь выйти. А выходить придется – не оставаться же тут. Мне это место совсем не нравится. Твоего мнения не спрашиваю – ты теперь плохо соображаешь. Так что двигай обратно! И больше никаких глупостей – а то я и так на тебя зол до невозможности. Иди вперед!