Мелкий Дозор

Выйдя из Сумрака, Степан водрузил на мостовую штатив и, взглянув на мечеть через объектив, сделал несколько фотографий. Балабанов пролистал снимки на добротном цифровом «Никоне» с зеркальной оптикой, за который пришлось прилично раскошелиться, и остался доволен.

Вид не испортила даже попавшая в кадр девушка в красивом пальто, держащая за руку маленького карапуза. Наоборот, они выглядели трогательно, дополняя композицию. В этом было что-то умиротворяющее.

Еще немного постояв и глянув, как последняя молельщица, кутавшаяся в хиджаб, скрылась в мечети, Степан снял фотокамеру со штатива и, положив ее в сумку, направился дальше.

Он еще долго гулял по городу и много снимал, а вернувшись в свой подвальчик, стал печатать фотографии, терпеливо ожидая, пока они с жужжанием ползли через фотопринтер.

И сразу понял, что хочет вернуться к мечети, чтобы попробовать снять ее еще раз через Сумрак, полностью окутанную мхом. Уж больно сюрреалистично выглядело это здание с иной стороны мира. Может получиться пара хороших фотографий, которые можно будет где-нибудь выставить, выдавая за авангард.

Встав спозаранку и для разнообразия прихватив пленочный «Зенит» с несколькими дополнительными объективами, Степан направился обратно на Кронверкский проспект и, устроившись на другой стороне улицы, спокойно фотографировал до полудня.

А проголодавшись, забежал в кабачок к Вельдикяну, тот самый, где они как-то сидели с Гесером, и съел на обед отменные кислые щи с мясной косточкой и порцию сациви с маленьким айсбергом сметаны, присыпанной свеженарубленной ароматной зеленью.

Фотографии мечети, снятые в Сумраке, оказались настолько необычно-красивыми, что Степан сам не ожидал. Работая в своей мастерской, он проявлял и проявлял, пока наконец не заметил одну странность.

Открыв папку, где хранил старые снимки, он отыскал те, которые сделал во время праздника Арафата через Сумрак.

Бабушка и ребенок. И там и там. Ну, с первым днем все было понятно – прогулка с внуком к набережной. Но на снимках, сделанных в обычном режиме и с того же ракурса, хоть и на несколько шагов вперед, – молодая девушка лет двадцати и ребенок.

Обескураженный Балабанов тряхнул головой, держа рядом две одинаковые фотографии с разными людьми, ведущими за руку одного и того же ребенка. Какого, не к слову упомянуть, лешего…

Достав мобильник, Степан набрал номер офиса.

– Алло, Женька, ты? Это Балабанов, у меня тут есть кое-что интересное.

Он вкратце пересказал свои наблюдения.

– Ну и что с того, Балабанов, – с зевком отозвался на другом конце диспетчер. – У тебя сегодня выходной, а ты все с фотками возишься. Баб бы голых лучше щелкал. Заснимался уже, вот и мерещится или техника глючит. Дети, пока мелкие, вон вообще все на одно лицо, по своим знаю. Выйди на улицу, продышись. С девушкой погуляй, наконец.

– Я в себе уверен, – твердо ответил фотограф. – На одном снимке с того же ракурса бабушка, а с другого – девушка. И одежда на обеих та же самая.

– Ты в кабаке у Вельдикяна сегодня случайно пиваса не натрескался?

Понимая, что пустыми разговорами с ерничавшим диспетчером ничего не добиться, Степан снова вернулся к проявке. И вот последняя съемка.

Взяв в руки снимок, фотограф снова присмотрелся через увеличительное стекло. Нет, подвоха в печати быть не может. Цифра не врет.

Бабушка с внуком, и хоть ты тресни.

И дети.

Но не тот карапуз, с которым она была накануне, а другой. А вот еще один и еще… Поглощенный съемкой мечети Балабанов совсем не обращал внимания на прохожих. Просто старался, чтобы они гармонично попадали в кадр, и все.

И тут его неожиданно осенило. Вот откуда шла непонятная аура, которая манила его туда.

Действительно, зов, только не вампирский. Страшнее.

Обычные кровососы просто охотились согласно выданной лицензии, а с только-только инициированными девушками даже было интересно, так как в тот момент они испытывали сильнейший оргазм.

Но тут… Ведьма. Старая. И очень, очень сильная.

Намного выше его собственного уровня.

Собрав в сумку снимки, которые по-прежнему хранили часть ауры пространства, в котором были сделаны, и сорвав с вешалки куртку, Степан побежал в офис Ночного Дозора.

* * *

– Румифь Арлишанова Нарут. Сто двадцать один год, – сверив фотографии с данными, которые запросил в архиве, Драгомыслов положил их на стол перед собой. – Фу-ух… А раньше как-то не наблюдалась.

– Может, с Договором не ознакомлена, – предположил Степан.

– Может, – согласился Геннадий Петрович. – Видать, совсем осторожничала, а тут вон сила стала слабеть. Красота увяла. Есть захотелось. Они ведь недолго на холостом ходу могут, это как наркоманы. Ломка начинается. Она из Татарстана еще аж в тысяча восемьсот шут знает каком году переехала. Да и не проходила у нас раньше нигде. Странно.

– Она этих детей… – сглотнул Степан. – Совсем?

– По всей видимости, да. Сколько ж малышей выпила, что столько прожила. Ворожила их. Глаза матерям отводила, – с усталым вздохом ответил начальник и потер нахмуренный лоб. – Ох, Балабанов. Ну и кашу же ты мне принес…

Потом странным взглядом посмотрел на фотографа и снял трубку телефона.