Мелкий Дозор

Фадин и Супрун вышли из барака, обогнули угол и прямиком направились к лавочке. Лыко, коренастый тип с озорной безуминкой в глазах, легкомысленно насвистывая, снял форменную кепку и пижонскими движениями обмел ею искрящуюся на солнце снежную пыльцу, осевшую на деревянных реечках сиденья. Долговязый, вечно хмурый и сутулый Фирмач вслед за приятелем плюхнулся на лавочку и застыл на ней вопросительным знаком.

– Вот так, братишка! – невесть к чему сказал Лыко и похлопал себя по карманам. – Вот же!.. Курево забыл.

Фирмач молча протянул ему пачку «Примы».

Они были из разных городов, мотали разные сроки по разным статьям, но волею судеб освободиться должны были в один день. Казалось бы – что с того? Но на зоне любая мелочь может стать поводом для настоящей дружбы. А позднее выяснилось, что потянул-то их друг к другу магнит посильнее случайного совпадения дат – в обоих была скрыта Иная сущность, в обоих дремали возможности, о которых они до поры до времени даже не догадывались.

– Вот так, братишка… – сыто морщась на солнышке, повторил Лыко. Докурив, он аккуратно затушил бычок и положил в нагрудный кармашек: урны вблизи лавочки не было, а мусорить возле жилого барака – западло. – Освобождаемся, значит… А кто у нас сегодня дэпээнка?

– Зуев, – усмехнулся Фирмач.

– Во-от! – широко улыбнулся Лыко.

ДПНК – дежурный помощник начальника колонии Зуев приятелей невзлюбил давным-давно. Хоть зона и была черной, но у вертухаев имелись свои способы подпортить жизнь заключенному. Ну, откровенно подпортить-то не вышло, и все же приятели отчего-то были рады, что именно Зуеву придется поставить последнюю подпись на документах, делающих их свободными.

Из-за угла несмело выглянул дежурный по отряду заключенный Самохин, помялся в сторонке, затем решился.

– Мужики, – издалека окликнул он развалившихся на виду у всего честного мира приятелей, – че творите-то? Нельзя же в тапочках из отряда выходить! Переобуваться надо, мужики! Мне же влетит, мужики!

– Мужики… – передразнил его Лыко. – «Мужики» сейчас во-он там вкалывают, Самохин, в промзоне. А мы… – И тут он зычно продекламировал: – «Мы вольные птицы, пора, брат, пора!» Откидываемся мы сегодня, Самохин, так что не гуди. Садись-ка лучше рядышком.

Дежурный по отряду еще постоял в стороне, потом приблизился, робко сел на краешек скамьи.

– И все равно – нехорошо это. Зачем вам в тапочках-то выходить? Холодно же.

Лавочка располагалась аккурат напротив шлюза – двойных решетчатых ворот из промышленной зоны в жилую. Между воротами – пространство десять на десять метров. После смены сюда порциями человек по сорок-пятьдесят запускали заключенных, закрывали решетку со стороны промзоны, шмонали каждого и только после этого открывали ворота в жилой сектор. И так – раз двадцать, пока все работяги не пройдут через шлюз. Но сейчас там было пусто – рабочий день в разгаре. Сквозь решетки виднелся кирпичный фасад ближайшего цеха.

Вдруг дернулся Фирмач, вытаращил глаза и, вытянув длинную руку, молча указал туда, на ту сторону.

– Йе-ех ты! – изумленно воскликнул Лыко и пихнул локтем в бок Самохина. – Ты смотри-ка!

Из двустворчатых дверей цеха выскочил числящийся в беспредельщиках Махмудов, выскочил – и помчался не разбирая дороги. Следом за ним припустил совсем молоденький, недавно переведенный в колонию из малолетки Тараскин. В руках у последнего было что-то длинное, массивное, маслянисто сверкающее на солнце.

– Сабля! – ахнул Самохин.

Это действительно была сабля – не оружие, а деталь станка, приспособление для форматной рубки сетки-рабицы. Весом в два пуда, намертво прикрученная к подвижной рабочей поверхности станка – эта дура теперь почему-то оказалась в руках юного заключенного. Десять секунд погони, замах, удар – и бритая голова Махмудова лишилась темени.

Заключенные на лавочке ошарашенно переглянулись, затем Фадин расплылся в улыбке.

– А кто у нас сегодня дэпээнка? Во-от!

* * *

Угорь и Степанов обменялись взглядами.

– Едрить твою редиску… – Евгений, считавший из памяти Самохина страшную картину убийства, сам не заметил, как употребил раздумчивую присказку участкового Денисова из далекого Светлого Клина. – Слу-ушайте, Самохин, а не показалось ли вам в тот момент, что все было подстроено? Двое заключенных напоследок решили насолить помощнику начальника колонии Зуеву… ведь убийство, получается, в его смену произошло? Решили насолить, подбили Тараскина, а сами уселись на скамейке, словно в зрительном зале – наблюдать спектакль. Что скажете?

– Да что тут скажешь, гражданин начальник? – Самохин, раскрасневшийся во время рассказа, вновь сник и побледнел, ему было крайне неуютно в незнакомом кабинете. – Кто же на такое подпишется-то? У Тараскина срок был небольшой, через годик, глядишь, условно-досрочное заработал бы. А тут – мокруха. Не-е, гражданин начальник, он бы не согласился ни за какие ништяки.

– А если бы эти двое ему пригрозили?

– Лыко с Фирмачом, что ли? Да ну-у! Им тоже резону не было – они же, почитай, уже откинулись. Да и удивились они страшно! Ну, натурально, не при делах они были.

Угорь вздохнул и отпустил Самохина.