Мексиканская месть

— Вы не думаете о том, что вы говорите, дон Альбино! Это было бы с вашей стороны поступком безумным и бесчестным; куда отправитесь вы в такую ужасную ночь?

— Куда Богу будет угодно, дон Маркос; для меня все равно; но я подтверждаю вам, что я не останусь здесь, во время вашего отсутствия, один.

Моряк, по-видимому, обдумывал.

— Вы твердо вознамерились сделать эту глупость? — спросил он.

— Мое намерение неизменно.

— Ну что ж, ежели это так, вы поедете со мною; но только не забудьте, что вы потребовали этого сами!..

— Не беспокойтесь, дон Маркос!..

— Обещаете ли вы мне это?

— Честное слово.

— Итак, вы можете спокойно заснуть; я разбужу вас, когда придет время.

— Благодарю, дон Маркос, и я желаю вам спокойного сна.

— До скорого свидания.

— Это решено.

Дон Маркос ушел. Альбино остался один. Вместо того, чтобы лечь в постель, приготовленную для него, и постараться заснуть, молодой человек уселся за стол, опер свою голову на руки и погрузился в глубокое раздумье.

Странный рассказ дона Маркоса кружился в его голове и совершенно спутал его идеи; эта внезапная доверчивость, которую ему выказал этот странный человек, чрезвычайно его тревожила; некоторые замечания, которые он сделал, заставили его предположить, что его хозяин не с такою откровенностью, какую он выказывал, рассказывал эту историю.

Таким образом, он, не засыпая, грезил, тщетно силясь разгадать причины, которые понудили его хозяина поступать с ним таким образом, как вдруг он почувствовал, что кто-то прикоснулся к его плечу.

Он быстро вскочил со своего места, подавляя восклицание радости и изумления.

Перед ним стояла Марцелия; она была бледна и дрожала.

— Марцелия, — шепнул он, складывая руки, — я ожидал вас!

— Да, не правда ли, — ответила она, — Альбино, вы ожидали меня?

— Я боялся, что мне придется уехать отсюда, не имея удовольствия видеть вас.

— Неужели вы хотите так скоро расстаться с нами?

— Конечно нет, — ответил он со смущением, потому что он понял, что слишком много сказал.

Она окинула его вопросительным взглядом.

— Вы обманываете меня, Альбино, — сказала она.

— Я, Марцелия?

— Да, у вас есть проекты, которые вы желаете скрыть от меня.

Он склонил голову и не ответил.

— Я знаю все, — возразила она, — я стояла там за этой дверью и все слыхала.

— Что вы знаете? — воскликнул он.

— Я говорю вам — все! Дон Маркос рассказал вам грустную историю, не правда ли, мой друг? Эту историю знают многие, но не смеют громко рассказывать ее, и рассказывают ее не иначе как заперши двери и окна; их изложение отличается от рассказа дона Маркоса некоторыми подробностями, — добавила она грустно.

— Что хотите вы сказать этим, Марцелия, я боюсь понять вас! — воскликнул он, сопровождая свое восклицание жестом ужаса.

— Мы переговорим об этом после, друг мой; я также расскажу вам эту ужасную историю, и, может быть, вы найдете, что мой рассказ отличается от того рассказа, который вы слышали сегодня вечером. Но мы не имеем времени, дон Маркос спит чутко, он может проснуться; не следует, чтобы он застал нас вместе.

— А ежели бы он пришел теперь?

— Я предвидела эту случайность; Линдо предупредит меня вовремя. Альбино, вы неблагоразумно поступили, приняв приглашение человека, которого вы не знаете и расположение которого к вам не такое дружеское, как он притворялся. Альбино, берегитесь, он ваш враг!

— Мой враг? Вы ошибаетесь, Марцелия; что могло внушить ему гнев против меня?

— Я этого не знаю; но я уверена в том, что я говорю вам. Я чувствую, что я вас люблю, Альбино, меня предупреждает моя любовь: сердце никогда не обманывает.

— Ах, Марцелия! Чего могу я опасаться, ежели вы любите меня?

— Эти слова неосновательны, друг мой. Верьте моей прозорливости; я знаю, на что способен дон Маркос. Поверьте мне, будьте осторожны; я повторяю вам, что он ненавидит вас.

— Милая Марцелия, пусть он ненавидит меня; но, в таком случае, пусть же и он бережется, потому что я не ребенок, клянусь вам, и как только я замечу его измену…

— Нет, — перебила она его с живостью, — не так: этот человек и труслив, и хитер; поразите его его же оружием.

— Я постараюсь, но это будет для меня очень трудно. Признаюсь вам, Марцелия, я не привык прибегать к подобным средствам.

— А между тем, увы, мой друг, это необходимо, и ваша неосторожность поставила нас в весьма опасное положение; разве мало было того, что вы приняли его приглашение; к чему вы согласились уехать с ним в эту ночь?

— Марцелия, я сам настоял на этом.

— Вы так думаете, — возразила она, с грустной улыбкой. — Вы не заметили, с какой дьявольской ловкостью он сказал вам о своем отъезде и, так сказать, вынудил вас сделать ему бессознательно предложение ехать с ним.

— Это правда, — сказал молодой человек, задумываясь, — но какая цель у этого человека? Чего нужно ему от меня?

— Это секрет между демоном, его вдохновляющим, и им. Собственно, на вас он, может быть, не сердится, и, вероятно, если бы вы не обратили на меня вашего внимания, он и не подумал бы вредить вам.

— Марцелия! Вы говорите загадочно!