Механист

— Ну, в каждом племени можно найти легенды о замечательных личностях. Есть, конечно, и универсальные персонажи. Тор — я полагаю, что этот человек странствовал продолжительное время на обширной территории, пока не осел недалеко от Ишима и основал первый монастырь. Пересказы его деяний встречаются у разных народов. Или вот Танец и Музыка.

— Танец и Музыка?

— Никогда не слышала их баллад? Эй, Менестрель, порадуй даму своим искусством. Да и мы послушаем.

Менестрель — молодой парнишка, во всех передрягах таскающий за спиной гитару. Боец он никудышный, но любой из неприкаянных за него в бою готов отдать жизнь. Танец и Музыка — его кумиры, боги, если угодно. Однажды он спел Старьевщику песню, слова которой надолго запали в душу. Особенно припев:

Рыцари песни и дальних дорог
Гибнут в жестокой войне,
Когда менестрель берет в руки клинок —
Лютня сгорает в огне…

У Вика впервые даже в глазах защипало, наверное, от дыма — дело тоже было у костра. Певцом себя Старьевщик не считал — считал ученым. Раньше — теперь уже нет. Сгорела его лютня.

Парнишка покопался и вытащил из мехового футляра свой инструмент. Длинный мелодичный проигрыш, как будто не осень вокруг и костер не стреляет искрами в хоровод снежинок, но весна, и уже почки взрываются изумрудными лепестками, а ветви деревьев усыпаны бледно-розовым цветом. Вик слышит — это будет другая песня. Такая же хорошая и наверняка из репертуара старинных героев — Танца и Музыки.

Кто измерит мой путь? Кто изменит мой рок,
Что начертан мне древним холодным мечом?
Я блуждаю всю жизнь в лабиринте дорог
И ношу смерть за правым плечом.

Не за знамя и герб, не за список побед.
Не поймешь, где — искусство, а где — ремесло.
Семь шагов через страх, семь шагов через бред,
Коль остался в живых — повезло.

Хорошая песня — Венедис, Моисей и его неприкаянные слушают, затаив дыхание. Неприкаянные. Странный народ — весельчаки и романтики, разбойники и душегубы. Население варварских, с точки зрения каганатов, паханств. Под струнные переборы Вик почти засыпает. Очень далеко слышится голос Моисея.

— Легендарные Танец и Музыка — женщина и мужчина. Во всех каганатах, да не исключено, что и в диких землях, нет такого сохранившегося с давних времен поселка, где бы они ни выступали… или не убивали…

— …очень распространены рассказы о Волчонке, наемнике, для которого не было невыполнимых заказов и который сам выбирал себе заказчиков. Он мог решить, что наниматель должен поменяться местами с жертвой, и тогда ничто не могло его остановить. Прежде чем прибегнуть к его услугам, надо было крепко подумать. И он брал очень дорого за свою работу, а иногда делал ее бесплатно. Так же, как и Тор, Волчонок стал основателем, только не культа, а племени. Сейчас его род практически вымер, рассеялся, участвуя в бесчисленных битвах, и это неплохо — они были очень опасными. Если один ветеран-янычар, должен признаться, стоит трех-четырех неприкаянных, когда в строю, конечно, то один наемник этого племени — трех-четырех ветеранов…

Старьевщик понимает, что слушает речи Моисея рефлекторно, просто настроившись на источник звука, и это мешает ему полноценно спать. Еще он чувствует, что прижался к чьему-то плечу. Будут потом новые невероятные истории об Инженере. Ну да — он ведь только что с каторги, известно, как там утешают плоть. Вик отстегнул от собранного на базе рюкзака толстое шерстяное одеяло, подшитое с одной стороны кожей, завернулся поплотнее и откинулся на спину. В сознание еще стучались обрывки фраз о всяких там Волчатах, Раху, Пришедших, но его это уже не беспокоило — механист спал.

Утром, не успел Вик размять порядком окоченевшие ноги, Моисей уже сидел рядом и разливал по кружкам горячий брусничный чай.

— Ух, кости промерзли. Мою палатку твоя подруга заняла, пришлось рядом с тобой в спальном мешке пристраиваться. Не тот уже сезон, чтобы у костра ночевать. С чего это тебе, Инженер, вздумалось — по свежему воздуху соскучился?

А то кто-то Вика в шатер приглашал. Все из-за репутации — спит чернокнижник, никого не трогает, и нечего его самого тревожить, от греха подальше. Старьевщик втянул носом согревающий запах — намного приятнее, чем у тошнотворного отвара травника.

— Леди… — продолжал Моисей, — глазищи… ух… даже за задницу ущипнуть страшно.

Он громогласно засмеялся и залпом осушил свою кружку. Луженая глотка — у Вика кипяток получалось только прихлебывать.

— И где ты такую только подцепил? Полночи из меня истории вытягивала, настырная, отказать невозможно.

Механист улыбнулся: Моисей, трепач старый, его бы только слушали — готов в свободные уши ночь напролет байки загружать.