Механист

Мамона на ложный финт не покупается, и Вик, снова пытаясь уйти с линии, с разворота, наотмашь, на кого бог пошлет, свистит кистенем. Жжение в боку и липкое, теплое ощущение струящейся крови. Зацепили. Бир. Держать расстояние и не дать загнать себя в угол. Противники уже не толпятся — расходятся в стороны и пытаются взять в клещи. Мамона в центре. Снова движение в его сторону, в последний момент смена направления, перехват руки Севера, разворот на месте, для замаха не хватает места, короткое движение кастетом по горлу — хрип и пузыри крови. Вик толкает дергающееся тело в сторону Вира. Не прекращая движения, в глубоком выпаде, открываясь, бьет Мамону. В последнее мгновение тому удается блокировать плечом, он раздраженно шипит — чувствительно приложился. Вик мечется дальше, не забывая о постепенно оправляющемся от болевого шока Глебе. С Севером, пожалуй, все, но он толком за противника и не считался. Пока дыхалка не подводит — это хорошо.

Старьевщик переворачивает и опрокидывает все вокруг, что можно перевернуть и опрокинуть. На очередном заходе оказывается рядом с барахтающимся Глебом и прикладывается изо всех сил по затылку. Трещит. Хорошо. Подхватить его нож не удается — Мамона с Биром слаженно атакуют. Блок, уворот, снова блок — пропускает. Не нож — кулаком в челюсть. Жить будет. Снова Бир. Вик ухитряется пнуть ногой в пах Мамону и вновь откатывается. Два человека на миг замирают друг напротив друга, восстанавливают дыхание. Груз на конце кистеня описывает вокруг Старьевщика ритмичные восьмерки.

Хотите еще сюрпризов?

Вик резко отпускает веревку, и кистень врезается в голову не ожидавшего подвоха противника. Старьевщик лишается оружия, а Вир — ориентации. Сработало. Теперь нужно маневрировать, поставить Вира между собой и Мамоной и добить. Дело техники. Один на один с Мамоной — намного перспективнее, чем против четверых. Невдалеке поблескивает валяющийся нож Севера. Вик бросается к нему…

И там его встречает дубинка одного из охранников, до этого безучастно наблюдавших за событиями. Потом подсечка. Вик пытается восстановить равновесие, когда его настигает Мамона. Узник неловко отмахивается, а нож главаря музыкально перебирает по ребрам. Уже на земле Вик ухитряется чиркнуть кастетом под коленом. Противник спотыкается, но время упущено. Снизу вверх — залитое кровью лицо Вира, а потом его ботинок закрывает сектор обзора. Мир взрывается красно-белыми вспышками.

Кто сказал, что по голове бить не станут?

Вик пытается повернуться, но грубый носок ботинка возвращается неотвратимым маятником, и Старьевщик слышит, как крошится носовой хрящ, чувствует, как глаза наполняются кровавыми слезами. Неизвестно зачем, узник ведет ладонью по полу, случайно нащупывает гладкую рукоять и, прежде чем успевают выбить, вслепую, интуитивно, снизу вверх вонзает нож во что-то упругое. Это кричит не Вик — это кричит кто-то другой, град ударов на мгновение стихает, и узник почти поднимается, бросается из полуприседа на движение в багровом тумане, застилающем глаза. Опять нож рассекает совсем не воздух, но кто хрипит, не понять — сам Вик или невидимый противник. Потому что в это же время узник чувствует, как под лопатку, не встречая сопротивления, входит и стремится все глубже что-то обжигающе смертоносное. Время останавливается. Вялые импульсы будоражат успокаивающийся мозг, пытаясь донести информацию — Старьевщик где-то ошибся. Уже все равно. Ритмичное покачивание позволяет предположить, что его все еще бьют…

Глава 2