Мегрэ в «Пикреттс»

— Пока ничего существенного. Отправил одну старушенцию в Институт судебно-медицинской экспертизы. Перед трупом клялась, что это ее дочь, но один из служащих института ее засек — сумасшедшая. Уже лет десять она опознает там все женские трупы.

На этот раз метеослужба не ошиблась: когда Мегрэ вышел на улицу, заметно похолодало, и комиссар поднял воротник пальто. На Монмартр он пришел слишком рано, в начале двенадцатого, ночная жизнь только пробуждалась; еще не опустели залы театров и кино, зажигались первые огни неоновых реклам кабаре, швейцары в ливреях готовились занять свои посты.

Он заглянул в табачную лавку на углу улицы Дуэ: здесь он был частый гость, и его сразу узнали. Хозяин недавно приступил к работе — лавка на ночь не закрывалась. Днем в баре управлялась его жена с официантами, а вечером он ее сменял. Тогда они и встречались.

— Что для вас, комиссар?

Мегрэ не сразу заметил человека, на которого кивнул хозяин, — конечно, Кузнечик. Едва возвышаясь над стойкой, тот потягивал мятный ликер с водой. Кузнечик тоже узнал комиссара, но, изобразив глубокую заинтересованность информацией с скачках, продолжал делать карандашом какие-то пометки.

Его можно было принять за жокея: комплекцией он явно соответствовал. Но, приглядевшись, казалось странным видеть на детской фигурке морщинистое, серое, увядшее лицо с удивительно живыми, острыми, всевидящими глазами, какие бывают у некоторых животных от постоянной тревоги.

Не в форме, а в костюме он выглядел как подросток перед первым причастием.

— Вы были здесь прошлой ночью, около четырех? — спросил Мегрэ у хозяина, заказав стаканчик кальвадоса.

— Разумеется, и видел ее. Я в курсе — читал в газетах. — С такими, как он, всегда просто. Несколько музыкантов подкреплялись перед работой кофе со сливками. Сюда же затесалась и парочка небезызвестных комиссару хулиганов, напустивших на себя смиренный вид.

— Как она выглядела?

— Как обычно в это время.

— Она заходила каждую ночь?

— Нет, изредка. Когда считала, что еще недобрала. Выпивала перед сном стаканчик-другой чего-нибудь крепкого, но долго не задерживалась.

— Прошлой ночью тоже?

— Она была какая-то взвинченная, со мной не разговаривала. Да, кажется, и ни с кем, только заказала выпить.

— А вы не заметили в баре пожилого мужчину, невысокого, коренастого, седого?

Мегрэ не сообщал журналистам об Оскаре, поэтому в газетах о нем не упоминалось ни слова, но спрашивал Фреда. Возможно, Фред сказал Кузнечику, а тот…

— Такого не видел, — ответил хозяин с чрезмерной уверенностью.

— А вы не знаете никакого Оскара?

— Их в квартале, должно быть, целая куча, но я не знаю ни одного, похожего на вашего.

Чуть подвинувшись, Мегрэ оказался рядом с Кузнечиком.

— Ничего мне не скажешь?

— Нет, комиссар.

— Прошлой ночью ты все время стоял у «Пикреттс»?

— Почти. Прошелся раза два вверх по Пигаль, раздал проспекты. Заглянул и сюда за сигаретами для американца.

— Оскара не знаешь?

— Впервые слышу.

Кузнечик явно не из тех, кто тушуется перед полицией или кем бы то ни было. А чтобы позабавить посетителей, подделывается под простонародный выговор и работает под мальчика.

— И, конечно, не знаешь дружка Арлетты?

— У нее был дружок? Ну и дела!

— Не видел, ее когда-нибудь ждали у заведения?

— Случалось. Посетители.

— Она ходила с ними?

— Не всегда. Порой, чтобы отвязаться от них, заглядывала сюда.

Хозяин беззастенчиво слушал и кивал, поддакивая.

— Тебе не приходилось встречаться с ней днем?

— Утром я сплю, а днем на скачках.

— Кто ее подружки?

— Они были приятельницами с Бетти и Таней, но не близкими. По-моему, они с Таней недолюбливали друг друга.

— Она никогда не просила у тебя наркотики?

— Зачем?

— Для себя.

— Ни разу. Стаканчик-другой пропустить любила, но не была наркоманкой.

— Короче, ты ничего не знаешь.

— Разве что одно: она самая красивая девушка, которую я когда-либо видел.

Мегрэ замялся, осматривая недоноска с головы до ног.

— Ты за ней волочился?

— Почему нет? Я за многими волочился, и не только за девицами, но и за богатыми посетительницами.

— Что верно, то верно, — вмешался хозяин. — Не пойму только, почему за ним все бегали. Сам свидетель, как перед утром сюда приходили дамочки — не какие-нибудь там старухи или уродины, — и ждали его часами.

Широкий рот карлика, словно резиновый, растягивался в восторженной сардонической улыбке.

— Значит, для этого были причины, — сказал он, сделав непристойный жест.

— Ты спал с Арлеттой?

— Я вам уже сказал.

— Часто?

— Во всяком случае, один раз.

— Она тебе сама предложила?

— Она поняла, что я ее хотел.

— Где это было?

— Разумеется, не в «Пикреттс». Знаете «Модерн» на улице Бланш?

Дом свиданий, место, хорошо известное полиции.

— Вот там.

— Ну и как она, с огоньком?

— Ничем не удивишь.

— Она получала удовольствие?

— Во всяком случае, когда женщина не получает удовольствия, она притворяется, что получает, а чем его меньше, тем больше она старается его показать.

— Той ночью она была пьяна?

— Как обычно.

— А с хозяином?

— С Фредом? Он вам говорил?

Кузнечик помолчал, с серьезным видом осушил стакан.

— Меня это не касается, — вымолвил он наконец.

— Думаешь, хозяин увлекся?