Мегрэ и сумасшедшая

Жанвье уже ждал, Люка еще не было.

— Было легко, шеф. Преемник Караме еще работает там и помнит его очень хорошо.

— Рассказывай.

— Ничего особенного я не узнал, кроме того, что за глаза его называли «его высочество Караме». Он прекрасно одевался и придавал большое значение, костюму. Гордился своей должностью и ожидал, что получит орден Почетного легиона, как ему обещали. Пользовался каждым случаем, чтобы надеть темный костюм — он хорошо в нем выглядел. Его брат был полковником.

— Он еще жив?

— Погиб в Индокитае. Он охотно о нем рассказывал. Говорил: «Мой брат полковник…»

— Это все?

— Все, что я смог узнать. Никто ничего не знает о каких-нибудь его пороках. Он огорчался, что не может иметь детей. Старый рассыльный рассказал мне одну историю, не гарантирую, правда, ее достоверности… После трех или четырех лет супружества Караме послал жену к гинекологу, потом этот врач захотел увидеть мужа. Иначе говоря: не она не могла иметь детей, а он. С того времени он больше не говорил о потомстве.

Мегрэ, все еще мрачный, ходил по комнате, изредка останавливаясь у окна, как бы желая взять пейзаж в свидетели дурной шутки, которую ему приготовили.

Кто-то постучал в дверь. Это был Люка, он бежал по лестнице и запыхался.

— Передохни.

— Я нашел человека, который был подчиненным Антуана. Ему сейчас шестьдесят лет, и он заведует отделом.

— Что он рассказывает?

— Кажется, Антуан был своего рода маньяком. В хорошем значении этого слова. У него был свой конек. Когда его спрашивали о профессии, он отвечал: «Изобретатель». Он на самом деле получил патент на усовершенствованный ключ для консервов, который продал фабрике, производящей хозтовары. У него есть и другие изобретения…

— Приспособление для чистки картофеля.

— Откуда вы знаете?

— Видел на набережной Межесери.

— Он постоянно с чем-нибудь возился. Кажется, у него была мастерская, где он проводил все свободное время.

— Ее я тоже видел. Он ничего серьезного не изобрел?

— Человек, с которым я беседовал, ничего об этом не знает, но, кажется, Антуан иногда говорил, хитро покачивая головой: «Когда-нибудь я сделаю настоящее открытие, и все будут обо мне говорить».

— Подробностей никаких?

— Нет. Если не считать этой мании, он был человеком скорее неразговорчивым, но добросовестно исполнявшим свои обязанности. Не пил. Вечерами не выходил из дома. Казался довольным женою. Говорю: довольным, а не влюбленным, учитывая их возраст. Они хорошо понимали и уважали друг друга. Мой собеседник был два раза на ужине у них дома и заметил, что они приятно устроились. «Прелестная женщина! — сказал он мне. — И какая благовоспитанная! Правда, немного мешало то, что из ее рассказов нельзя было понять, идет ли речь о первом или о втором муже. Могло показаться, что она их путает».

— Это все?

— Все, шеф.

— Одно бесспорно: в ночном шкафчике был револьвер, и этот револьвер исчез. Мне хочется заглянуть на бульвар Батиньоль. Идешь со мной, Лапуэнт? Возьми машину. Только с исправным мотором.

Перед выходом он выбрал новую трубку.

Глава 4

Над входом в маленький отель висела мраморная табличка: «Меблированные комнаты. Сдаются на дни, недели, месяцы. Все удобства».

Большинство жильцов снимали комнаты на длительный срок, внося плату ежемесячно, удобства же заключались в том, что в каждой комнате был умывальник и одна ванная приходилась на два этажа.

— Длинный Марсель у себя?

— Господин Марсель? Только что пришел. Его машина стоит перед домом.

Это был спортивный автомобиль ярко-красного цвета, довольно старая модель. Двое мальчишек рассматривали его с завистью, споря о скорости, которую он может развить.

— Он давно тут живет?

— Больше года. Это спокойный жилец.

— Он редко спит у себя, если не ошибаюсь.

— Возвращается большей частью под утро, так как работает ночью. Он бармен в кабаре.

— Приводит девушек?

— Редко. Меня это не касается.

Хозяин был толстый, с тремя небритыми подбородками, на ногах — старые стоптанные шлепанцы.

— Какой этаж?

— Третий, комната двадцать три. Надеюсь, вы не доставите нам хлопот. Я не люблю, когда полиция приходит в дом.

— У вас, вероятно, все в порядке?

— Имея с вами дело, этого никогда не знаешь.

Мегрэ поднялся наверх, за ним — Лапуэнт. Возле лестницы была надпись: «Просьба вытирать обувь». И дописано от руки: «готовить в комнатах запрещается».

Мегрэ это было знакомо. Запрещение не мешало жильцам держать у себя спиртовые горелки, на которых они подогревали готовые блюда, купленные в ближайшем гастрономе.

Мегрэ постучал в комнату 23, услышал шаги, и дверь резко отворилась.

— Ну, пожалуйста! — изумился Марсель. — Вы уже здесь?

— Вы ожидали нашего прихода?

— Когда полиция сунет куда-то свой нос, можно быть совершенно уверенным, что ее еще увидишь.

— Готовитесь к переезду?

Один чемодан лежал на постели, второй — на полу. Экс-бармен бросал в них одежду и белье.

— Да. Собираю манатки. С меня достаточно.

— Чего?

— Этой бабы, которая должна быть жандармом.

— Вы поссорились?

— Немного. Она обругала меня за то, что я был в постели, когда вы пришли. Я не массажист и не должен ходить по домам и щупать людей.