Мегрэ и субботний клиент

Мегрэ приснился Планшон. Это был даже не сон. Комиссару почудилось, что его недавний клиент стоит в их небольшой гостиной, но ведет себя совсем иначе, чем накануне. Вместо волнения, отчаяния его лицо, обезображенное заячьей губой, выражало ироническую хитрость. Хотя Планшон и не шевелил губами, Мегрэ казалось, что тот как бы говорил ему:

— Вы же сами видите, что я прав. Мне не остается ничего другого, как убить ее! Вы не можете в этом признаться, потому что служите в полиции и печетесь о своей репутации. Но вы не имеете права арестовать меня до тех пор, пока я не прикончу их обоих…

Чья-то рука легонько трясла Мегрэ за плечо, и знакомый голос, как всегда, произнес:

— Уже девять часов…

Жена протянула ему первую чашку кофе. Обычно он выпивал ее прямо в постели.

— Какая сегодня погода?

— Холодно и ветрено.

Свежая и умывшаяся, в светло-голубом халате мадам Мегрэ раздвинула занавески. Небо по цвету напоминало белый лед.

Не происходило ли то же самое в квартирах, расположенных по другую сторону бульвара Ришар-Ленуар, во всех семьях, которые жили в Париже и других городах? Разве можно было отказаться от этих привычек, устоявшихся воскресных традиций?

— Тебя что-то тревожит? — спросила жена, заметив, что вид у Мегрэ озабоченный и угрюмый. — Меня волнует вчерашний тип.

Жена Планшона не подавала своему мужу горячий кофе по утрам. Проснувшись после беспокойной ночи, проведенной на раскладушке в столовой и не совсем протрезвевший, он вставал первым и, наверное, слышал в соседней комнате ровное дыхание спящей жены и ее любовника, которые продолжали нежиться в теплой постели.

Казалось, такая картина взволновала Мегрэ больше, чем вчерашняя исповедь его собеседника. Планшон рассказывал, как он проводит свои будничные дни, чем он занимался по воскресеньям. У рабочих его мастерской были выходные. Да и он не работал в воскресенье. В доме у Планшона в этот день, наверное, любили поваляться в постели Рене и ее любовник.

Готовил ли Планшон кофе на всех, накрывал ли он стол на кухне? А его дочь в ночной рубашке и с еще сонным выражением лица, не помогала ли она ему готовить завтрак?

Планшон сказал, что вопросов она не задавала, но это не мешало Изабелле видеть все, что творится в доме. Что она думала о жизни любовников и о жизни своего отца?

Пока Мегрэ ел рогалики, мадам Мегрэ принялась готовить обед. Время от времени супруги переговаривались через дверь в кухню. Вечерние газеты, которые комиссар так и не успел прочитать, лежали на столе рядом с еженедельными журналами. Он всегда оставлял их на воскресное утро.

В полицейское управление он позвонил тоже по привычке. Но в этот раз он сделал это раньше, чем всегда, потому что его терзала тревога.

Дежурил Торранс. Мегрэ узнал его по голосу и представил, как тот сидит в пустом кабинете.

— Какие новости?

— Ничего особенного, шеф. Сообщили об одной краже драгоценностей этой ночью.

— Опять в «Крийоне»?

— Нет, в «Плацце», на авеню Монтеня…

Накануне комиссар распорядился послать в каждый из роскошных отелей на Елисейских полях по одному инспектору.

— Кто там был?

— Ваше.

— Он ничего необычного не заметил?

— Ничего. Метод ограбления тот же…

Разумеется, был изучен список всех предполагаемых похитителей драгоценностей, включая карточки Интерпола. Способ похищения не походил ни на один из способов, известных полиции, и речь наверняка шла о грабителе, который хотел за несколько дней украсть целое состояние и скрыться.

— Ты послал кого-нибудь в помощь Ваше?

— К нему поехал Дюпё. Но сейчас они ничего не смогут сделать. Многие клиенты в отеле еще спят.

Следующий вопрос показался, должно быть, Торрансу странным:

— А в восемнадцатом округе ничего не произошло?

— Ничего, насколько я помню. Подождите, я посмотрю записи. Так… Берси… Берси… Я просматриваю все Берси…

На полицейском языке это означало задержание пьяниц, которые буянили в той или иной степени и которых отвозили провести остаток ночи в полицейском отделении.

— Драка в четверть четвертого на площади Пигаль… Кража… Еще одна… Поножовщина после танцев на бульваре Ро шешуар…

Обычная сводка происшествий за субботний вечер.

— Убийств не было?

— В журнале об этом ничего не говорится.

— Благодарю тебя. Желаю спокойного дежурства. Позвони мне, если будет что-то новое в «Плацце»…

Как только комиссар положил телефонную трубку, в проеме двери появилась мадам Мегрэ и спросила:

— Переживаешь за типа, что приходил вчера?

Когда вчера они ложились спать, комиссар рассказал ей историю Планшона самым безразличным тоном, словно не принимал ее всерьез.

— Ты не находишь, что он слегка чокнутый?

— Не знаю. Я не психиатр.

— Как ты думаешь, почему он пришел к тебе? Увидев его на лестничной площадке, я сразу поняла, что этот посетитель не похож на других, и, признаюсь, он меня напугал…

К чему тревожиться? Разве его это касалось? Пока еще нет, во всяком случае. Мегрэ дал жене уклончивый ответ и, удобно устроившись в кресле, углубился в чтение газет.

Минут через десять комиссар встал, нашел телефонный справочник, а в нем — строчку с адресом Леонара Планшона, маляра-подрядчика, проживающего на улице Толозе.