Мегрэ и его мертвец

Заняв сиденье со стороны тротуара, Мегрэ попыхивал трубкой. Своим плечом он ощущал плечо Коломбани. Прошло сорок пять минут. Подкатывали одно за другим такси, люди выходили и исчезали в соседних подъездах. Наконец, и возле их подъезда остановился таксомотор. Выпрыгнув на тротуар, молодой стройный мужчина наклонился, чтобы помочь спутнице.

— Пора! — единственное, что произнес Мегрэ. Все движения его были точно рассчитаны. Отпустив ручку (дверь он давно держал распахнутой), комиссар с неожиданной для его возраста резвостью бросился вперед и в тот самый момент, как Бронский полез в карман смокинга за бумажником и наклонился, чтобы посмотреть на показания счетчика, прыгнул на преступника.

Молодая женщина закричала. Мегрэ схватил Бронского сзади за плечи, увлекая его за собой, и упал на тротуар. Несмотря на то, что комиссар получил удар головой в подбородок, он крепко держал Бронского за руки: тот мог выхватить пистолет. Подоспевший Коломбани выверенным движением пнул каблуком бандита в лицо.

Франсина Латур, все еще взывавшая о помощи, кинулась к парадной, начала отчаянно звонить. Прибежали оба детектива, возня продолжалась еще несколько секунд. Последним поднялся Мегрэ, лежавший на мостовой.

— Ранен кто-нибудь?

При свете подфарников он заметил кровь на ладони, но, оглянувшись, увидел, что у Бронского разбит нос. На руках «режиссера» уже были наручники, и тот поневоле ссутулился. Лицо у него было невероятно свирепое.

— Суки поганые!.. — брезгливо сплюнул бандит.

Один из детективов хотел было ответить на оскорбление пинком в голень. Поискав трубку, Мегрэ остановил его.

— Пусть себе брызжет ядом. Это единственное право, которое у него осталось.

В суматохе чуть не забыли про Жанвье и его напарника. Рабы долга, они до самого рассвета просидели бы в засаде.

Глава десятая

Первым делом Мегрэ позвонил начальнику уголовной полиции. Комелио это наверняка пришлось бы не по нутру.

— Отлично, дружище. А теперь в постель, сделайте такое одолжение. Остальными займемся завтра. Обоих железнодорожников вызовем.

Речь шла о начальниках станций Годервиль и Муше. Нужно было опознать человека, которого видел один из путейцев, когда тот сошел с поезда 19 января, а второй — когда незнакомец садился в вагон спустя несколько часов.

— Коломбани распорядился. Они уже выехали.

Тут же на стуле сидел и Бронский. Такого множества пивных бокалов и бутербродов ему еще никогда не приходилось видеть. Больше всего чеха поразило то, что никто не думал его допрашивать.

Франсина Латур тоже находилась в кабинете Мегрэ. Будучи твердо уверена, что произошла ошибка, она настояла, чтобы ее впустили. И тогда, как дают ребенку книжку с картинками, чтобы успокоить его, комиссар протянул ей дело Бронского. Молодая женщина внимательно читала досье, время от времени с ужасом поглядывая на своего любовника.

— Что намерен делать? — поинтересовался Коломбани.

— Позвоню Комелио, а потом лягу спать.

— Подбросить тебя?

— Нет, спасибо. Зачем делать лишний крюк?

Мегрэ снова темнил, и Коломбани понимал это. Громко назвав свой адрес, немного погодя комиссар постучал по стеклу.

— Поезжайте вдоль Сены. В сторону Корбей.

Так они встретили рассвет. Комиссар видел, как на берегу, над которым поднимается легкий туман, устраиваются рыболовы, как подходят к шлюзам первые баржи и из печных труб к перламутровому небу поднимаются ранние дымки.

— Чуть выше по течению увидите гостиницу, — заметил он, когда Корбей остался позади.

Вот и гостиница. Тенистая терраса выходила к Сене, вокруг здания беседки; в воскресные дни там, должно быть, толпился народ. Хозяин гостиницы — мужчина с висячими рыжими усами — вычерпывал из лодки воду, на пристани сушились сети.

После нелегкой ночи приятно было идти по росистой траве, вдыхать запах земли и горящих в печи дров, наблюдать, как хлопочет на кухне расторопная служанка, не успевшая причесаться.

— Кофе у вас есть?

— Через несколько минут будет готово. Вообще-то мы еще не открылись.

— Ваша гостья рано спускается?

— Я слышала, она ходила по спальной…

Действительно, наверху раздавались шаги.

— Я для нее варю кофе. Вы ее друг?

— Накройте, пожалуйста, на двоих.

— Конечно. Как же иначе.

Все произошло очень просто. Когда Мегрэ представился и назвал свою должность, женщина немного испугалась, но он приветливо произнес:

— Вы позволите позавтракать с вами?

Возле окна на красной клетчатой скатерти были накрыты два массивных фаянсовых прибора. Из кофейников струился пар. Масло имело привкус ореха.

Нина действительно косила, причем ужасно. Она это знала, и когда заметила, что ее разглядывают, покраснела и застеснялась.

— Когда мне было семнадцать, — объяснила она, — мама заставила меня сделать операцию: левый глаз у меня косил вправо. После операции стал косить в другую сторону. Хирург предложил сделать новую операцию бесплатно, но я отказалась.

Правда, уже немного погодя этого недостатка вы почти не замечали. И даже находили ее почти красивой.

— Бедный Альбер! Знали бы вы его! Всегда такой веселый, доброжелательный.

— Он вам кузеном приходился?

— Троюродный или четвероюродный брат.