Мегалиты Русской равнины

Одинокий высокий холм стягивает к своей вершине «мужскую» силу, — чтобы увидеть это, не обязательно знакомиться с Фэн-Шуй или другими геомантическими учениями, достаточно просто почувствовать жизнь, дух этого холма — как горделиво, величественно возвышается он над равниной, утверждая свое солнечное «Я». Остроконечный холм — это ли не повторение на ином уровне мужского символа, отраженного в посохе и ноже? А глубокая долина, ограниченная отвесными склонами, закрытая от Солнца ветвями деревьев, вбирающая в себя воды дождей и ручьев, — чем не аналог колдовского котла? Долина хранит «женскую» силу, беспрепятственно стекающую с высоких холмов.

Любопытным доводом в пользу соотнесения положительных форм рельефа с мужским, а отрицательных — с женским началами может послужить известная на Руси средневековая традиция парного расположения монастырей на противоположных берегах реки: мужского — на высоком обрывистом, и женского — на низком заливном берегу^{48}.

Необходимо вспомнить и о священном браке Земли и Неба, известном индоевропейской традиции; Небо (в котором находятся вершины холмов) всегда связывается именно с мужским принципом, а Земля (в которую погружены долины) — с женским. Согласно Фэн-Шуй, там, где долины уравновешивают холмы, где гармония Инь и Ян рождает чистую Ци, — там идеальное место для жизни…

Однако здесь данная область сакральной географии интересует нас лишь постольку, поскольку к разным формам рельефа привязаны святилища разных типов и, соответственно, — священные камни, имеющие различный «характер» — как магический, так и мифологический.

У Источника Судеб

Прекрасным примером четкой привязки (в геомантическом контексте) конкретного божества или Силы к конкретному типу ландшафта могут послужить прощи — очень широко распространенные на славянских землях святилища местного, как правило, значения. В Центральной России, например, таких святилищ можно насчитать десятки — а то и сотни — в любой области, в том числе и в Московской. Наиболее характерные их черты — наличие источника, называемого святым или целебным, расположение в заросшей долине или низинном лесу и почитание в этом месте св. Параскевы Пятницы, а в более поздние времена — Богородицы.

Здесь стоит остановиться несколько подробнее, поскольку и сами прощи, и связанный с ними круг магических и религиозных представлений видятся нам очень интересными.

Культ Святой Пятницы неоднократно уже становился предметом серьезных этнографических исследований^{49}. Связь этой святой с источниками и родниками (в том числе — и со священными) была известна еще самым первым исследователям славянского фольклора. «Св. Параскева считается покровительницею воды и имеет, по народному взгляду, особую близость к ней. На это верование указывают существующие в народе предания о том, что образ св. Параскевы чудесно являлся иногда на воде, на реке, или в колодце, вследствие чего вода приобретала особую силу…»^{50}

Вот один из многочисленных примеров такого чудесного явления, описанный С. В. Максимовым^{51}: «В Муромском уезде Владимирской губернии, в селе Спас-Сечен, рассказывают о недавнем случае, относящемся приблизительно к 1881–1882 гг. истекшего столетия, по поводу явления новой чудотворной иконы Параскевы Пятницы. Один крестьянин, проездом мимо суглинистого холма, вблизи села, заметил вновь пробившийся ключ. Подивился он и забыл. Но напомнил о том тайный голос, говоривший во сне одной богомольной старушке: «Иди к горе, увидишь у подножия ключик, а в нем чудотворную икону. Вынь ее и вели мужичкам строить тут часовню». Народ старухи не послушался, а икона, поставленная в церкви священником, — «ушла» и вновь, как была, с ликом св. мученицы Параскевы в серебряном окладе, оказалась на дне источника. Так повторялось до трех раз, пока над родником не построили часовню и не списали копию с иконы, которую тут же и повесили. Случилось, однако, так, что, в первый же год по явлении, одна баба, бывшая «с придурью», вздумала взять из колодца воды для стирки белья. Тотчас же вода в нем пропала, а через несколько дней источник пробился в другом месте, позади часовни. Новый колодец существует до сих пор, считаясь целебным…»