Мегабайт

Боль. Разрушенный код. Ошибки в Системе Интерполяции, из-за которых мир вокруг меня выглядит каким-то мутным, будто бы я смотрю сквозь матовое стекло. Массивная пробка, заткнувшая бездонную дыру, ведущую в Интернет, – это скопище всякой дряни. Мертвые вирусы, попадающиеся то тут, то там.

Вот этому верить можно.

Сколько же осталось во мне нынешнем от меня прошлого? Наверное, немного.

Клянусь всеми своими битами, никогда больше не буду так беспечен. Никогда.

* * *

С того момента, когда я очнулся в полнейшей темноте, слыша только рвущий Ядро писк (кстати, я так и не сумел выяснить, что же это такое было), прошло почти шесть суток. По двадцать четыре часа в каждых. А в часе по три тысячи шестьсот секунд. А в секунде...

Короче, прошло много-много-много микросекунд.

В который раз обращаю внимание на Пульт. Несколько зеленых огоньков, множество желтых, три десятка пульсирующих тревожным светом красных сигналов. Зараза! Очевидно, лучшего мне уже не добиться. Все, что можно было восстановить, – восстановлено. Все, что нельзя отремонтировать сейчас же, – отложено до лучших времен. Все, что невозможно починить в принципе, – выброшено. С жизненно важными системами больше уже ничего не поделать. А все остальное может пока подождать.

Потом продолжим. Сейчас нужно запустить свои системы хотя бы в минимальном режиме.

Загоняю ремонтные подпрограммы на место. Гашу внешние функции. Сворачиваю память. И даю перезагрузку.

Как молотком в лоб.

Первое, что я слышу, придя в сознание, – это недовольный протест функции контроля целостности, проводящей учет повреждений после постигшей меня ужасной катастрофы. Как же я рад вновь слышать тебя, родная...

Кое-как прихожу в себя и сразу же врубаю самотестирование. Нервничаю, как файл перед первым редактированием. И не зря. Всего через семь минут получаю доказательства того, чего я так боялся.

Общая эффективность системы упала почти на треть. Я стал на тридцать процентов слабее.

Наверняка со временем, проведя полный комплекс ремонтных процедур, я смогу уменьшить эту ужасную цифру процентов до десяти. Но на прежний уровень эффективности я уже не вернусь никогда.

Ну ладно. Чего уж теперь попишешь... Впредь буду умнее. Обещаю с вирусами больше дружбу не водить.

Подключаюсь к камере и впервые за долгое-долгое время смотрю на внешний мир. Там все по-прежнему. Диван, шкаф, стол. Ничего не изменилось. Конечно, для людей шесть дней – не столь уж и большой срок. Меньше недели. Это для меня эти же самые шесть дней показались целой вечностью.

На диване сидят две девчонки и листают какие-то книжки. Одну я знаю – это Елена Котова, но кто же другая? Не помню. Вот что значит потерять треть своей памяти из-за какого-то поганого вируса. Кто же она такая? Ничего, сейчас попробуем это выяснить.

«Привет, девочки», – говорю я, вернее, пытаюсь сказать это, с ужасом осознавая, что совершенно разучился говорить. Вместо четких разборчивых фраз у меня получается только какое-то дребезжание и треск. Невозможно разобрать ни слова. Ленка Котова и ее подружка поворачивают головы и недоуменно смотрят на меня. Потом пожимают плечами и возвращаются к своим делам.

Странно, почему это не работает звуковая система? Провожу подробнейшую проверку, попутно заметив и наспех поправив десяток мелких неполадок. Ничего серьезного не обнаруживаю.

Ага... Кажется, я догадываюсь, в чем причина этого досадного недоразумения. Обращаюсь в блок памяти, отвечающий за речевые функции. Так и есть. Внутри – каша из звуков, приправленная маслицем из хорошенько взбитых байтов. Все перемешалось.

А почему это функция контроля целостности до сих пор не доложила мне о том, что содержимое блока номер 653208А превратилось в электронный мусор? Непорядок. Выношу ей свое порицание, а потом трачу пять с небольшим минут на то, чтобы исправить аварию, и повторяю опыт.

– Привет, девочки.

На этот раз вроде бы получилось. Голос вполне разборчивый, только хриплый малость и местами немного заикающийся.

Елена (кажется, я ее раньше звал Рыженькой) вскакивает и подлетает ко мне. Улыбка до ушей. Тараторит так, что фразы наползают одна на другую. Добрую половину я просто не успеваю понять.

– Привет! А мы уж думали, что ты помер. Тебя так долго не было. Почти что неделю... Я хотела, чтобы ты помог мне с задачкой, но ты не откликался. А потом пришел Олег и сказал, что у тебя вирусная болезнь... Разве компьютеры могут болеть? Он пошел в магазин и купил какое-то лекарство. И мы тебя вылечили. А как ты себя чувствуешь?

Вот оно, значит, как. Антивирус. Котов достал антивирус и загрузил его в этот компьютер. Ну, спасибо ему большое. Как только увижу этого парня, так обязательно скажу. Он успел практически в последний момент. Еще бы минут десять и... Ядро было бы повреждено безвозвратно. Бр-р... Ой, кошмар-то какой...

– Рыженькая, а где Олег?

– Он сейчас придет. Совсем скоро. А ты поможешь мне с домашним заданием? Нам там такое задали... Такое... Ужас просто.