Мефистон - Властелин Смерти (ЛП)

Квирин умолкает, когда осознает значимость открывшегося нашему взору зрелища. Мы молча прокладываем путь по горам щебня. Мы выходим на простор. Перед нами сцена тёмного чуда.

Центр Векайры — это совершенно круглый амфитеатр. Здания подступают к самому краю чаши и резко обрываются. Некоторые утратили свои фасады, выставив на обозрение интерьеры, словно рассеченные клинком. Чаша амфитеатра огромна, достаточная, чтобы быть следом удара метеорита, и как доказательство этой теории, обнаженные камни несут на себе отпечатки сильнейшей мгновенной деформации. Что-то ударилось в город здесь, ударилось с невероятной силой. С другой стороны, круг слишком ровный, чтобы быть природного происхождения. Чаша симметрична и размечена концентрическими кругами. Угол наклона её склонов постоянный. Чаша является артефактом, шириной в несколько километров, созданная в приступе мгновенной жестокости.

Ни одна технология человечества не может сотворить такое.

На верхнем кольце я обнаруживаю, наконец-то, население Векайры. Точнее то, что от него осталось. Возможно, это последнее пристанище вообще всех людей Паллевона. Эти люди пали. Окружающий город более не принадлежит им. Они — варвары. Их примерно несколько тысяч. Они живут в хижинах и лачугах, образующих маленькие поселения и представляющие собой не что иное, как просто сваленные в кучу камни. Они одеты в лохмотья. Волосы их растут жалкими, отвратительными космами. Кожа их покрыта налетом пыли и грязи. Они в ужасе толпятся в своих деревушках, дрожа и завывая, когда их взгляды устремляются наверх — на нас, или вниз — на позиции Освященных. Хотя на кольце чаши наблюдается растительность, следов культивации нет, также как и выпаса скота, или других средств пропитания. Я не вижу того, что сохраняет жизнь этим людям. Я склоняюсь к тому, что они живут в страхе. Я пересматриваю свое первое впечатление. Они не варвары. Они — животные.

Ниже этой толпы, амфитеатр являет собой обширное, застывшее поле боя. Я пристально смотрю на открывшуюся картину. Тысячи воинов застыли бездвижно в пылу боя. Мечи замерли в смертельных выпадах, длящихся вечность. Болтеры вскинуты, готовые к стрельбе. Это ужасный, но величественный вид. Мгновение войны, пойманное в вечности. Все воины выглядят победителями. Ни один не похож на побежденного. Если движение возобновится, то оно сотрясет землю, потому как воины передо мной — космодесантники в доспехах возрастом в несколько тысячелетий. Хотя движения их были остановлены, они не в стазисе. Время частично существует для них, броня их подверглась разрушению за прошедшие века. Знаки отличия и цвета словно стерло песком. Я не могу сказать из каких они орденов. Лоялисты ли они? Предатели? И те и другие? Нет никакой возможности определить это. Здесь нет личностей, только бесконечная красота войны.

Я подозреваю, что воины являются богами для дикарей. Люди живут на внешнем кольце, притянутые удивительным зрелищем. Я не вижу следов жилья на поле боя, однако, и совершенно точно, даже я чувствую ауру святости, излучаемую недвижимым великолепием. Это кладбище, которому обещано воскрешение. Оно не должно быть осквернено.

В центре чаши стоит башня. Это высокий заостренный шпиль, всё ещё чёрный как ночь на фоне занимающегося кровавого рассвета. Он заканчивается столь острой точкой, что она должна резать сам воздух. Это стилет, созданный для убийц богов. У его основания Освященные занимают оборону. Они и вправду отступают, багровыми пятнами пачкая землю. Они окапываются за низкой стеной, окружающей башню. Она более походит на границу между полем боя и башней, чем на укрепление. Позиция предателей усилена также подошедшими «Рино». Эта бронетехника была гордостью Крестового похода десять тысяч лет назад. Теперь они подверглись демоническим трансформациям. Ощетинившиеся пиками, с намалеванными богохульствами, они находятся на подготовленных насыпных позициях, двигатели их рычат, как дикие чудовища.

Я нахожу интересным тот факт, что Освященные выбрали это место для обороны. Их укрытие далеко от идеала. Они уступили возвышенность. Они намеренно поставили себя в невыгодную позицию. Башня должна иметь громадное значение, чтобы оправдать такие тактические ошибки.

Квирин восхищенно осматривает башню. Его череповидный шлем скрывает эмоции. Голос, выходящий из динамиков, плоский и искаженный. Но когда он заговаривает, обожание в его голосе присутствует совершенно точно. «Мы на месте! — кричит он через динамики и по воксу. — Братья! Вот наша цель! Перед вами находится невероятно важная святыня. Мы должны освободить её от ненавистных предателей. Присутствие их в этом святом месте оскверняет честь и славу нашего примарха! Уничтожьте их! Напоите землю их кровью! И тогда мы удостоимся самых великолепных почестей в нашей судьбе!»