Медвежий душ

Звери смотрели на меня тоскливо. Особенно лев. Ведь царь зверей, а глаза у него были жалкие, как у щенка, и светилась в них немая просьба:

«Ну, купи меня! Купи, товарищ!»

Было больно смотреть, как первосортный товар теряет кондицию из-за отсутствия спроса у населения.

— Методы торговли у вас устаревшие, — сочувственно сказал я. — Несовременные методы. Зверей надо продавать в заранее расфасованном виде, в специальных наборах: «Туристском», «Рыболовном» и т. д. К примеру: один лев и два кило живой рыбы или: один бегемот и две бутылки кукурузного масла.

— Это идея! — оживился администратор. — Учтем ваши пожелания в самом ближайшем будущем.

Я ушел из магазина с пустыми руками, но червь сомнения точил меня. Правильно ли я сделал, что не купил сиамского кота? Все-таки не простой кот, а импортный.

На следующий день я возвратился в зоомагазин.

— Уговорили! — сказал я администратору. — Беру сиамского кота. Заверните.

— Пожалуйста! — обрадовался администратор. — Платите в кассу семьсот шестьдесят семь рублей.

— Семьсот шестьдесят семь? За кота!

— Нет, за кота только семь рублей, а семьсот шестьдесят — за слона. Теперь мы продаем их в наборе: один слон — один кот; одна кобра — одна болонка; один верблюд — четыре банки растворимого кофе; два льва — два кило воблы. Согласно желанию покупателей!..

Мощные профессии Коти

Диктор местного значения

Я не видел Котю несколько лет. Я не узнал его. Он основательно вырос. Но еще больше выросла его шевелюра. Волосы волнами спускались до плеч. Он стал неуклюжий и длинный, но еще более длинными и неуклюжими показались мне его брюки. От колен они спускались колоколами и при каждом шаге всасывали наподобие пылесоса всю пыль с тротуара.

Я не узнал его, но он узнал меня. Люди моего возраста редко меняются до неузнаваемости.

— Здррясьте! — сказал он, хлопнув меня по плечу. — Что? Не узнали? Я Котя.

— А, Котя! Но почему ты говоришь «здррясьте!»? Надо говорить «здравствуйте».

— Извиняюсь, — сказал Котя.

— «Извиняюсь» — это значит, что ты извиняешь сам себя. Надо говорить «извините».

— Лады! — сказал Котя.

— Не «лады», а «ладно» или, вежливее, «хорошо».

Котя попытался улизнуть.

— Общий привет! — сказал он.

— Видимо, ты хотел сказать «до свиданья»?

— Язык предков! — сказал Котя. — Средневековый треп!

И еще раз хлопнув меня по плечу, добавил:

— Я потопал в институт.

— А зачем тебе в институт? — поинтересовался я.

— У родителя заела шестеренка, — сказал Котя.

— В машине?

— Чудило! В мозговой коре. Завинчивает гайки. Чтобы я пошел в институт. На инженера! Но это же не для интеллигентного человека.

— А ты интеллигентный?

— Факт!

— Так, может быть, пойдешь на медицинский?

— Еще чего?

— На геологический?

— Здря-сьте!

— Опять «здрясьте»? Кем же ты хочешь стать?

— Диктором! — сказал Котя. — Мощная профессия!

— Здесь нужны особые способности.

— Налицо! Редкий талант.

— Какой именно?

— Красноречие. Стильно загибаю по любому вапресу. Хиппики дохнут от зависти.

Котя по-деловому посмотрел на часы.

— Привет, времени нет! Пошел наниматься в дикторы.

— А как же «родитель» с его «шестеренкой»?

Котя помрачнел.

— А вы не стукнете?

Я покачал головой.

— Слово джентльмена?

Я дал слово джентльмена.

— Дружок обещал достать студенческий билет. Подчистим имя-фамилие, и родитель отвалится.

Он хихикнул, хлопнул меня по плечу и ушел, напевая:

В нашем городе все мини-юбки
Без ума будут топать за мной…

…Спустя некоторое время я встречал на вокзале дальнюю родственницу. Поезд опаздывал, и я прогуливался по перрону, как вдруг из репродуктора послышался хриплый голос:

— Грряждане пассяжирры! На плятформу номер три пррибывает поизд номер пиять. Пафтаряю: на плятформу номер три…

Я прислушался. Ну, конечно же, это был Котя. Его голос и его неповторимое умение «стильно загибать»…

Значит, он все-таки стал «диктором», правда, весьма местного значения…

Теплое место

На днях Коте пришлось распрощаться с должностью диктора на вокзале. Он путал время отправления и прибытия поездов, что вызывало неудобства для отъезжающих и встречающих. Котя вынужден был покинуть место не по собственному желанию.

Папа и мама из воспитательных соображений отказали ему в трехразовом питании, ни о каких карманных деньгах, разумеется, не могло быть и речи. Котя дошел до такого финансового кризиса, что ему нечем было заплатить даже за билет на танцплощадку. У него образовалось много свободного времени.

Он лежал на пляже, тревожно прислушиваясь к тому, как урчанье в пустом желудке заглушало рокот волн, и размышлял о своем несладком будущем. Инстинкт самосохранения подсказывал, что надо срочно чем-то заняться. Чем-нибудь сносно оплачиваемым и не очень утомительным.

Невдалеке, на сколоченной из досок вышке, с достоинством прохаживался спасатель. Молодой, мускулистый, загорелый, в фуражке с белым накрахмаленным верхом и золотым крабом над лакированным козырьком. Он посматривал в большой морской бинокль и время от времени выкрикивал в мегафон руководящие указания купающимся.