Читаем Медвежий душ полностью

В газетах сообщалось, что в этом году Международный фестиваль в Москве будет включать в себя три самостоятельных фестиваля: конкурс полнометражных художественных фильмов, детский и фестиваль короткометражных художественных и документальных картин. Но в последний момент объявился четвертый: фестиваль внеконкурсных фильмов. И он оказался самым массовым. Восемь крупнейших кинотеатров, все Дома творческой интеллигенции, большинство Дворцов культуры и клубов наперебой в три смены крутили у себя внеконкурсные картины. Теперь, когда фестиваль кончился, я пытаюсь привести в порядок мысли. Таким образом мне представилась возможность увидеть до какой бездны падения докатилось киноискусство современного капиталистического мира.

Увы, даже взяв двухнедельный отпуск за свой счет, даже используя все жанры современного городского транспорта, от реалистического подземного до фантастического таксомоторного, нормальный человек не сумел бы освоить всю эту бездну. Нормальный человек, но не киноман. Киноман — это вид привидения, способного появляться одновременно в нескольких кинотеатрах. И сверх этого часами простаивать у подъездов гостиницы «Россия», пожимая руки полуживым от внимания кинозвездам. Среди киноманов преобладают женщины (киноманки). Мини-юбки, укороченные до макси-возможностей, длинные волосы, цветные очки, как глаза у совы, кондукторские сумки на плечах, белые рифленые чулки до колен и туфли мопсы с кирпичами, вместо каблуков. Изредка встречаются среди киноманов и мужчины (усы, бороды, бачки, брюки джинсы с маркой южноамериканской фруктовой компании на заднем кармане). Киноманы и киноманки знают что «надо смотреть» и что «не надо».

— И тут герой сбрасывает камзол и остается в одной повязке из махрового полотенца. И он с героиней ложится в постель.

— Нет, в постель они ложатся, когда он сбрасывает полосатый костюм.

— Постойте, вы же говорите о разных фильмах. Камзол он сбрасывает в одном, а полосатый костюм совершенно в другом.

— А что он сбрасывает в третьем?

— Вы с ума сошли! В третьем сбрасывают с себя все, что на них есть, все трое.

— А в четвертом?

— А в четвертом им нечего сбрасывать. На них и так ничего не надето.

— Не говорите глупостей! В каждом фильме кто-нибудь что-нибудь с себя сбрасывает. Теперь это обязательный стандарт западного кино.

Убедившись в этом на опыте, я понял, что киноманом мне, видимо, не стать. Для этого у меня не хватает данных: ни усов, ни бороды, ни бачков, ни брюк джинсов, ни даже самой примитивной мини-юбки. Тогда я отдал все четыре абонемента на внеконкурсные фильмы в обмен на один абонемент на конкурсные. И здесь я увидел, как многообразна настоящая современная кинематография мира. Мне не удалось стать киноманом. Но, слава богу, я остался нормальным кинозрителем и по-прежнему радуюсь каждому явлению искусства.

<p>ЦЕПНАЯ РЕАКЦИЯ</p><p><strong>Невыполнимое задание</strong></p>

Так уж повелось у нас в организации, что, приходя утром на работу, второй заместитель сразу же вызывал к себе своего первого помощника Сергея Сергеича.

Спустя полчаса Сергей Сергеич выходил из кабинета начальника с блокнотом, полным поручений и заданий, и приступал к работе, а второй заместитель приступал к телефонным разговорам.

На этот раз все было не так. Правда, Сергея Сергеича ровно в девять вызвали в кабинет начальника, но второй заместитель вместо того, чтобы начать беседу словами: «Стало быть, записывайте», — посмотрел на помощника заискивающе и придвинул ему стул.

Сергей Сергеич вздохнул и присел. Вздохнул он потому, что давно знал: за такой любезностью обычно следовало невыполнимое задание.

— Я имею для вас небольшое поручение, — начал второй заместитель. — Как вы знаете, мы шефствуем над Гороховским районом. Прямо надо сказать, шефство подзапущено. А тут конец года на носу, отчитываться придется… Вчера как раз звонили из района, у них тоже катастрофа.

Сергей Сергеич понимающе кивнул головой.

— Все бы ничего, да одна запланированная лекция срывается, — продолжал второй заместитель. — На тему «Есть ли бог на земле?». В данном районе преобладают женщины, основная масса — пожилые. Когда речь касается бога… вполне возможна обструкция…

Второй заместитель замялся и неуверенно поглядел на Сергея Сергеича. Тот невозмутимо ждал продолжения.

— Вы у нас на все руки мастер, — подобострастно сказал второй заместитель. — Поезжайте к подшефным, проведите там массовое мероприятие на эту тему, ну, вечер вопросов и ответов, что ли, в связи с наступающим рождеством. Только будьте осторожны!

Сергей Сергеич кивнул и записал в блокнот: «Гороховский район. Есть ли бог? Женщины. Обструкция…»

В субботу клуб Гороховского райцентра был набит до отказа. В зрительном зале пестрели головные платки, стоял бабий гомон.

За кулисами завклубом виновато говорил Сергею Сергеичу:

Перейти на страницу:

Все книги серии Новинки «Современника»

Похожие книги

Адриан Моул: Годы прострации
Адриан Моул: Годы прострации

Адриан Моул возвращается! Годы идут, но время не властно над любимым героем Британии. Он все так же скрупулезно ведет дневник своей необыкновенно заурядной жизни, и все так же беды обступают его со всех сторон. Но Адриан Моул — твердый орешек, и судьбе не расколоть его ударами, сколько бы она ни старалась. Уже пятый год (после событий, описанных в предыдущем томе дневниковой саги — «Адриан Моул и оружие массового поражения») Адриан живет со своей женой Георгиной в Свинарне — экологически безупречном доме, возведенном из руин бывших свинарников. Он все так же работает в респектабельном книжном магазине и все так же осуждает своих сумасшедших родителей. А жизнь вокруг бьет ключом: борьба с глобализмом обостряется, гаджеты отвоевывают у людей жизненное пространство, вовсю бушует экономический кризис. И Адриан фиксирует течение времени в своих дневниках, которые уже стали литературной классикой. Адриан разбирается со своими женщинами и детьми, пишет великую пьесу, отважно сражается с медицинскими проблемами, заново влюбляется в любовь своего детства. Новый том «Дневников Адриана Моула» — чудесный подарок всем, кто давно полюбил этого обаятельного и нелепого героя.

Сью Таунсенд

Юмор / Юмористическая проза