МЕДВЕЖАТНИК ФАРТА НЕ УПУСТИТ

— Давай, — коротко произнес Родионов.

— Не смотрите на огонь, — предупредил маэстро и, сняв пенсне и надев очки, похожие на солнцезащитные, поднес горелку к щели меж железной дверью и металлическим косяком, где предположительно находились языки замка. Оставалось только ждать результатов действия плавильного аппарата.

— А как долго твой аппарат будет плавить замки? — громко спросил мастера несостоявшийся профессор.

— Все зависит от металла, — не оборачиваясь к нему, ответил плавильщик.

— И все же? — не унимался химик.

— От получаса до полутора часов, — услышал он исчерпывающий ответ.

— Ну что ж, — невозмутимо ответил адъюнкт, коему уже никогда не было суждено стать не только ординарным, то есть полным, профессором, но и экстраординарным, — тогда я, пожалуй, вздремну.

Мамай с Савелием переглянулись, а оба боевика пожали плечами: такое спокойствие химика никак не вязалось с важностью текущего момента.

— И ты сыможеш засынут? — удивленно спросил Мамай.

— Сымагу, — шутливо ответил ему адъюнкт и, приобняв себя за плечи, улегся на пол, подложив под голову свою сумку.

Время шло. Дверь и косяк в месте, куда была направлена горелка, оплавились, обнажив четыре толстенных круглых языка замка.

— Есть один, — сообщил через двадцать минут плавильщик.

Савелий посмотрел на часы: тридцать две минуты второго.

— Есть второй, — произнес через четверть часа мастер, все так же не оборачиваясь.

Все молчали. Молчал и адъюнкт, мерно посапывая в обе ноздри.

Два последующих языка были расплавлены еще через двадцать пять минут. Когда Савелий, вскочив, раскрыл железную дверь, его часы показывали двенадцать минут третьего.

— Теперь ваша очередь, Савелий Николаевич, — произнес плавильщик, завертывая все три вентиля на своем аппарате.

Сопло горелки еще какое-то время испускало слабеющий огонь, затем, пыхнув напоследок голубым пламенем, огонь исчез. Специалист-маэстро снял защитные очки, надел пенсне и аккуратно сложил плавильный аппарат в сундук, щелкнув закрывающимися замочками.

Мамай, хмыкнув, небольно пнул носком сапога адъюнкта.

— А? — встрепенулся химик и потер заспанные глаза. — Что, уже?

Вшестером они вошли в бетонную комнату-бункер, служившую предбанником для хранилища. Савелий подошел к стене с металлической дверцей и, поколдовав отмычкой несколько секунд, распахнул ее. За дверцей в два ряда были расположены металлические квадратные кнопки с нарисованными на них белой эмалью цифрами: 1, 2, 3, 4…

Савелий Родионов оглянулся: все пятеро его товарищей стояли с напряженными лицами и смотрели то на кодовый замок, то на него. Адъюнкт часто моргал, а плавильщик и электрический мастер в одном лице даже нервически подрыгивал ногой.

— Не беспокойтесь, господа, сейчас вот эта бетонная стена, — указал Савелий на противоположную входу стену, — бесшумно и плавно отъедет в сторону, и вы увидите, что… Впрочем, смотрите сами.

Точными и выверенными движениями он стал нажимать цифры: 8, 1, 6, 2, 4, 3. Затем отступил на шаг и оглянулся, следя за выражением глаз подельников. Однако увидел в них лишь удивление и разочарование.

Он обернулся. Стена стояла мертво и не думала двигаться.

Родионов снова, уже медленно и нажимая на кнопки сильнее, набрал код: 816243.

Но ничего не произошло.

Глава 11. КРАСНАЯ КОМИССАРША

— Елизавета Петровна, вы знаете, мне ваше молчание уже изрядно надоело, — сказал Николай Иванович, вставая со стула. — Ведь все доказательства указывают на то, что вы и ваш муж приехали в Казань брать Государственный банк.

Разговор проходил в Главном милицейском управлении в кабинете Савинского.

— Я об этом ничего не знаю, — ответила Лиза устало. — Мой муж в данный момент находится в Москве, я уже вам об этом говорила много раз. А в Казань я приехала познакомиться с достопримечательностями города и, если хотите, немного отдохнуть от своего немного надоевшего мне и слишком навязчивого супруга. Понимаете? — подняла она на Савинского ясные глаза.

Николай Иванович хмыкнул:

— Как же не понять. Вы даже не осознаете своего тяжелого положения. Вам еще повезло, что вы находитесь у меня в кабинете, а не в Чрезвычайной комиссии.

И, глубоко вздохнув, снова присел на стул. Савинский надолго умолк, задумавшись о Родионове. В наступившей тишине и кромешной тьме за окнами звонок телефонного аппарата раздался, как гром с ясного неба.

— Слушаю, Савинский.

— Это Вероника Брауде, здравствуйте.

— Доброй ночи, — произнес Николай Иванович, не сводя взгляда с Лизаветы. — Чем обязан в столь поздний час?

— Я звоню по поводу человека, выдающего себя за инспектора Наркомата финансов Крутова, — раздалось в трубке. — Вы арестовали его?

— Вам сообщил об этом комиссар Бочков? — невольно поморщился Савинский.

— Да, он телефонировал мне о том, что вы ему сказали об этом субъекте. Вы и правда думаете, что этот вор, — в трубке на некоторое время повисло молчание: очевидно, Брауде просматривала какие-то свои записи, — Савелий Николаевич Родионов, помышляет покуситься на золотой запас республики?

— Да, я так думаю, — твердо ответил Савинский.

— Так вы арестовали его?