Медовый месяц: Рассказы

— От вас так и веет прохладой, — проговорила она, — и, если позволите сказать, костюм на вас просто великолепный!

— Разве вы не видели меня в нем в прошлом году? Шелк я привез из Китая — протащил через русскую границу, завернувшись в него. Много привез: хватило на два платья для невестки, на три костюма для меня, да еще осталось моей домоправительнице в Мюнхене. Вот уж я попотел! Потом пришлось весь шелк перестирывать.

— В вашей жизни больше приключений, чем у любого из немцев. Когда я вспоминаю, как вы были в Турции и как вашего проводника покусала бешеная собака, как он упал в пропасть и чуть не утонул в розовом масле, мне очень жалко, что вы не написали книгу.

— Совсем нет времени. Кое-что я все же записываю. Но теперь вы тут, и мы возобновим наши тихие вечерние беседы. Да? Мужчине необходимо и приятно хотя бы иногда отдыхать в обществе женщин.

— Это я понимаю. Даже тут у вас напряженная жизнь — всем вы нужны, все вас обожают. Вот и мой дорогой муж был таким же. Он был высоким, красивым мужчиной, а нет-нет и приходил вечером в кухню, чтобы сказать: «Жена, хочу пару минут побыть глупым». Ему сразу становилось лучше, когда я гладила его по голове.

Лысая голова герра Рата, блестевшая на солнце, словно символизировала состояние мужчины, не имеющего жены.

Мне стало любопытно, что представляют собой тихие вечерние беседы. Каково это изображать Далилу при безволосом Самсоне?

— Вчера приехал герр Хоффман из Берлина, — сказал герр Рат.

— Тот молодой человек, с которым я не желаю разговаривать? В прошлом году он сказал мне, что во Франции жил в отеле, где не было салфеток. Не представляю, как такое может быть! В Австрии салфетки есть даже у извозчиков. Еще я слышала, как он говорил с Бертой о «свободной любви», когда она убирала в его комнате. Таких людей в моем кругу нет. Я давно подозревала, что он не такой, каким хочет казаться.

— Молодая кровь играет, — добродушно отозвался герр Рат. — У меня вышло с ним несколько споров — вы ведь слышали, правильно?

— Много споров, — улыбнулась я.

— Несомненно, вы тоже считаете меня несовременным. Впрочем, я не делаю тайны из своего возраста; мне шестьдесят девять лет; но вам следует согласиться, что он должен был бы помолчать, когда я говорю.

Отвечая ему с возможной убедительностью, я вдруг поймала взгляд фрау Фишер и сразу же поняла, что мне лучше пойти к себе и заняться написанием писем.

В моей комнате было темно и прохладно. Каштан протянул зеленые ветки к моему окну. Поглядев на узкий набитый конским волосом диван, который откровенно насмехался над моим аморальным желанием свернуться на нем клубочком, я бросила на пол красную подушку и легла. Но едва устроилась поудобнее, как открылась дверь и вошла фрау Фишер.

— Герр Рат пошел принимать ванну, — сказала она, захлопывая за собой дверь. — Можно войти? Нет-нет, не вставайте. Вы похожи на персидского котенка. Расскажите-ка что-нибудь интересное о своей жизни. Стоит мне встретить нового человека, и я, как губка, готова высосать из него все соки. Для начала — вы замужем?

Я ответила утвердительно.

— Где же теперь ваш муж, милое дитя?

Я сказала, что он капитан и находится в долгом и опасном плавании.

— Как же он оставил вас одну — такую юную и беззащитную?

Фрау Фишер уселась на диван и игриво погрозила мне пальцем.

— Признайтесь, что вы не сообщаете ему о своих путешествиях. Ни один мужчина не позволит женщине с такими, как у вас, волосами бродить в одиночестве по чужим странам. А что если ночью вы потеряете сумочку в поезде, занесенном снегом, где-нибудь на севере России?

— Но у меня нет ни малейшего намерения…

— Я и не говорю, что оно у вас есть. Но когда вы прощались со своим любимым мужем, уверена, у вас не было намерения и сюда ехать. Дорогая, я знаю жизнь и знаю людей. Пока его нет с вами, у вас пожар в крови. Ваше грустное сердечко ищет утешения на здешних берегах. Дома вам нестерпимо видеть пустую постель — ведь это как вдовство. После смерти моего дорогого мужа я не знаю ни минуты покоя.

— Мне нравятся пустые постели, — сонно возразила я, ударяя кулаком по подушке.

— Это неправда, потому что так не бывает. Жена должна знать, что ее место рядом с мужем — спит она или бодрствует. Легко понять, что самые крепкие узы еще неведомы вам. Подождите, вот когда пара детских ручек протянется над морем, подождите, когда ваш муж сойдет на берег, а вы будете встречать его с младенцем у груди…

Меня словно подбросило на диване.

— Но я считаю вынашивание ребенка самым постыдным занятием из всех возможных.

В комнате воцарилась тишина. Потом фрау Фишер взяла меня за руку.

— Такая юная и уже настрадалась, — прошептала она. — Ничто так не озлобляет женщину, как одиночество, особенно если она замужем, потому что в этом случае ей невозможно принять ухаживания мужчин — если она не несчастная вдова. Конечно, мне известно, что ни одна женщина не устоит перед капитаном морского корабля, ведь они так же легко воспламеняются, как теноры — вот почему вы должны быть веселой и энергичной, чтобы он гордился вами, когда его корабль придет в порт.