Медовый месяц: Рассказы

Господи, как же трудно скрывать свои мысли и чувства, делать вид, будто совсем не хочется улыбаться, а все идет как обычно, и не о чем волноваться. А волновало Лейлу все. Туберозы Мэг, янтарные бусы Джоз, маленькая темная головка Лоры в обрамлении из белого меха, как первый весенний цветок, пробившийся сквозь снег. И все надо было запомнить. У нее даже кольнуло сердце, когда она увидела, что Лори выбрасывает клочки бумаги с застежек новых перчаток. Она бы сохранила их на память о сегодняшнем дне. Лори наклонился вперед и коснулся колена Лоры.

— Дорогая, — сказал он. — За мной, как всегда, третий и девятый. Идет?

Ах, как это прекрасно — иметь брата! Лейла едва сдерживала слезы, и, будь у нее хоть чуточку времени, она бы непременно расплакалась, сетуя на свое одиночество единственного в семье ребенка, у которого нет ни брата, заботливо спрашивающего: «Идет?», ни сестры, подобной Мэг, только что ласково сказавшей Джоз: «Эта прическа тебе прелесть как к лицу!»

Но времени не было, они уже подъезжали к гимнастическому залу, заняв место где-то в середине бесконечной вереницы кебов. По обеим сторонам улицы газовые фонари вздымали светлые крылья, а между ними летели, не касаясь земли, веселые парочки, и крошечные шелковые туфельки будто никак не могли догнать друг дружку.

— Теперь постарайся не отстать от меня, а то потеряешься, — в последний раз напутствовала Лора взволнованную Лейлу.

Едва Лейла успела двумя пальчиками ухватиться за розовую бархатную накидку Лоры, как толпа уже пронесла их мимо больших золотых фонарей и втолкнула в дамскую комнату, где было необыкновенно тесно и ужасно шумно. На скамейки вдоль стен ложились все новые и новые груды верхней одежды, которые ловко подхватывались и уносились прочь сновавшими между охорашивающимися девушками двумя пожилыми женщинами в белых фартучках. Все стремились протиснуться поближе к туалетному столику и зеркалу.

Дамская комната освещалась большим газовым рожком. Огонь нетерпеливо пританцовывал; и стоило чуть приоткрыться двери, как в нее из зала влетала музыка и он подпрыгивал едва не до потолка.

Блондинки и брюнетки поправляли прически, завязывали и перевязывали банты, разглаживали мраморно-белые перчатки. Все смеялись, улыбались, и потому все до единой казались Лейле красавицами.

— Неужели здесь нет ни одной «невидимки»? — послышался взволнованный голос. — Просто невероятно! Ни одной «невидимки»!

— Дорогушечка, попудрите мне, пожалуйста, спину, — умильно пропел другой голос.

— Где же иголка? Мне надо пришить оборку, и ее здесь, кажется, несколько миль, — плакал третий.

И вдруг прошелестело:

— Дальше, передавайте дальше!

Плетеная корзинка, заполненная очаровательными серебристо-розовыми программками с розовыми карандашиками на пушистом шнурке, парила в воздухе. У Лейлы задрожали пальцы: «Мне тоже можно одну?» Она успела прочитать: «Вальс 3. Вдвоем, вдвоем в каноэ. Полька 4. Крылья расправь и лети…» — как явилась Мэг.

— Лейла, ты готова?

И Мэг потащила ее за собой сквозь толпу к заветным дверям зала.

Танцы еще не начались. Оркестр молчал, но, казалось, заиграй он сейчас, его все равно никто не услышит из-за ужасного шума. Лейлу стиснули со всех сторон и прижали к Мэг так, что, только выглядывая из-за ее плеча, она могла рассмотреть зал, и ей даже показалось, будто она слышит тонкие голоса разноцветных флажков на потолке. Она уже не помнила, как страшилась этого бала, как в одной туфельке, полуодетая, сидела на кровати и умоляла матушку позвонить кузинам, сказать им что-нибудь и отказаться от приглашения. Она уже не помнила о неожиданно вспыхнувшем в ней желании вновь оказаться на веранде родного дома перед освещенным луной садом, из которого доносились бы жадные крики совят: «Дай мяса! Еще мяса!» Сейчас ее переполняла едва сдерживаемая радость. Лейла изо всех сил сжала веер и, замерев, глядела на блестящий золотистый пол, на азалии, на огни, на возвышение в глубине зала, покрытое красным ковром и уставленное золочеными креслами, на оркестр в углу. «Я как в раю… В раю…»

Девушки скучились по одну сторону двери, мужчины — по другую, а в образовавшемся между ними проходе, глупо улыбаясь, семенили по скользкому полу на свое место пожилые дамы.

— Моя кузина, Лейла. Она к нам издалека. Не обижайте ее. И не забудьте о кавалерах. Сегодня она под моей опекой, — тараторила Мэг, переходя от одной девушки к другой, третьей.

Лейла видела на чужих лицах ласково-безразличные улыбки, слышала чужие голоса.

— Конечно, дорогая. Обязательно.

Лейла понимала, что девушкам, то и дело поглядывавшим в сторону мужчин, было не до нее. Пора, пожалуй, начинать. В самом деле, чего еще ждать? Мужчины же не двигались с места, а стояли, улыбаясь друг другу, расправляли перчатки, приглаживали напомаженные волосы. И вдруг, словно кто-то сказал: «Пора», — они заскользили по паркету, отчего девушек охватило радостное возбуждение. К Мэг подлетел высокий светловолосый юноша, попросил у нее программку и что-то написал в ней, затем Мэг передала его Лейле.