Медиум

Ночью лампы не тушили. Свет проникал сверху, и в «палате» стоял полумрак. Давила духота, мозг иногда будто пронзало иглами, мысли путались, воспоминания накладывались на реальность. То и дело я снова падал на колени на поле боя, из ушей текла тёплая кровь, тянуло гарью из городка. Вновь и вновь разыгрывался бой Алмаза и морратов. Во сне мириады крыс захлёстывали кланлида, рвали зубами бойцов, погребали под собой меня, царапая, кусая, душа канатами хвостов. Воздух вибрировал от кажущегося бесконечным крика вожака. Я просыпался, задыхаясь, сразу же засыпал, и кошмар повторялся.

Под утро тошнота начала понемногу сдавать позиции, появилась возможность «безнаказанно» перевернуться на бок. Потолок расцвёл бликами, знаменуя восхождение дневного светила, чьи лучи прошили «палату» через щели меж занавесями и узенькие оконца-бойницы. Подул свежий воздух, выгнав угнездившиеся запахи и очищая сознание от картин битвы.

Виктор Георгиевич явился после помощника, сменившего мне повязку и смазавшего уши лекарством. Придирчиво осмотрев, продемонстрировал дощечку с написанным вопросом: «Как самочувствие?» Я, пытаясь правильно произносить слова, честно пожаловался на дурные сны, мешающие выспаться, спонтанные боли. Было непривычно и пугающе не слышать собственный голос. Лекарь покивал и написал мелом на дощечке, предварительно тряпкой стерев вопрос: «Вожак стаи морратов воздействовал на вас при помощи магии разума и звуковой атаки. Слух вернётся, головокружение и боль пройдут. Я дам вам обеззараживающую мазь, будете смазывать уши ежедневно, и успокоительное, принимайте по чайной ложке перед сном. Окончательно мы снимем повязки завтра-послезавтра. Попробуйте встать».

Я приподнялся на локтях. «Палата» крутанулась, тошнота подкатила к нёбу. Стоило замереть, и всё стало на свои места, тошнота исчезла. Не так уж плохи мои дела, день другой проваляюсь, и смогу нормально ходить.

«На неделю вам запрещены физические нагрузки, – написал лекарь, показывая дощечку. – Я скажу о вас Ренату Султановичу, это наш библиотекарь. Он нуждается в толковом ассистенте. Поможете ему в книгохранилище до вашего выздоровления, а он познакомит вас с историей Зиккурата и географией Кладерата. Согласны?»

Мне предлагают испить из кладезя знаний, и чтоб я отказался? Ответив, я покосился на соседа и вопросительно взглянул на лекаря. Виктор Георгиевич быстренько вывел мелом: «Перерождённый. Не обращайте внимания. Он не слышит, не видит и не способен двигаться в течение нескольких дней после восстановления тела у костра. Разум возвращается к таким людям неохотно».

Верно прочитав недоумение на моей небритой физиономии, лекарь стёр запись тряпкой и написал: «Бывают исключения».

Я решил в будущем расспросить об этих «исключениях» – с кем происходят, как часто, при каких условиях? Виктор Георгиевич нынче занят, да и глухому общаться трудно. Язык жестов мне неизвестен по большей части.

Лекарь ушёл, и вскоре его помощник привёз на железной тележке подносы с едой. Кормили нас супом на мясном бульоне. Я накрошил себе в глиняную миску кусок черствой лепёшки, какой-никакой, а хлеб. Перерождённого просто поили. Один санитар придерживал голову бедняги, другой вливал в рот по ложке супа. Негусто и питательно. Закончив, разносчик пищи с тележкой скрылся за занавесями. Его напарник задержался поменять нам ночные горшки.

Я провалялся всё утро, размышляя над перерождением. Мой лежачий сосед погиб, защищая Зиккурат от морратов. Дня два минуло со штурма городка, а он еле подавал признаки жизни. Становилось ясно, почему вместо того, чтобы дать умереть, лекари боролись за каждого клановца. Восстановление занимает много времени, накладывает дебафы, вероятно, влияет на психику и не только. Выгоднее вылечить раненого, чем выхаживать овощ. Оно и быстрее получается, и человек при крайней необходимости встанет на защиту колонии, чего не сделает перерождённый.

Разработчики недоработали процесс воскрешения, отсюда проблемы. Кто их знает, может, человеческий мозг при игровой смерти на самом деле отключается, приходится реанимировать, и это чревато осложнениями.

Вывод: умирать весьма нежелательно. Эх, поскорее бы вернулся слух, очень надо обсудить этот вопрос с Виктором Георгиевичем. Мужик он толковый, свидетель множества перерождений. У него должно быть мнение на сей счёт.