Медиум

В дальнейшем за эту ночь, на каждой из двух оставшихся квартир, мои бесстрашные исполнители взяли живьем еще по одному пленному, которых я также умертвил после длительных пыток подручными средствами. И как вы поняли, я делал это не потому, что мне вдруг понравилось. Напротив, несмотря на то аморальное удовольствие, что транслировал в меня дар, смакуя болевые миазмы пленников, какая-то часть меня корчилась от отвращения. Отвращения к самому себе и тому темному таланту, что по непонятной причине выбрал меня своим вместилищем. Я чувствовал, что это все неправильно, но простой человеческий страх уже за мою собственную жизнь лишал меня даже малейшей возможности поступить иначе.

Я видел перед собой выбор: либо загнуться от заражения и истечь вонючим гноем, либо поглощать в немереных количествах Силу, чтобы нивелировать для организма последствия ранения. И похоже, что второй вариант я вполне успешно отработал, отодвигая себя от той критической точки, где я был изначально. По крайней мере, начинающая набухать краснотой от болезненного воспаления рана сразу утихала после очередной жертвы, но потом снова начинала пульсировать и опухать. Это мне напоминало догонялки со смертью, где я либо сумею от нее оторваться и сбежать, либо она все же приберет меня к себе.

Вот эти опасения, что энергии от простого умерщвления участников всех засад может не хватить для доведения моего состояния до относительно безопасной черты, за которой я бы мог не чувствовать угрозы своей жизни, и заставили меня пойти на такой шаг. Мне пришлось пытать, чтобы жить.

Трусливая мысль снова обратиться к Надежде Васильевне и ее верному товарищу стукнулась было о стенку черепной коробки, но тут же была безжалостно разорвана в клыкастой пасти моей паранойи. Здравый смысл мне настойчиво твердил, что теперь-то уж он точно не станет меня штопать и вычищать. Хирург и на мои-то следы от наручников смотрел очень косо, а на такое… скорее всего, он просто сдаст меня ментам, как только поймет характер ранения. А после этого я со всеми потрохами окажусь в руках Сухова или того, кто теперь подослал ко мне всю эту когорту мокрушников. А я ведь наивно начал полагать, что со смертью Штыря для меня эта история закончилась…

Оправдывать свои действия я пытался еще и тем, что я мучаю не просто посторонних людей, а самых настоящих выродков, которые сами пришли ко мне с явным намерением меня убивать. И окажись в их руках я, дали бы они мне легкую смерть или захотели б оторваться по полной программе, как это собирался сделать их покойный босс в безымянном подвале? В общем, можно сказать, что таким образом просто свершалась небольшая кармическая справедливость. Они лишь получали обратно то, чему хотели подвергнуть меня…

После того, как мои трупы хорошенько поработали над своими бывшими товарищами, кости и суставы «батареек» оказались в совсем уж некондиционном состоянии. Когда я поднял новых покойников, то оказалось, что, даже несмотря на переполняющую их Силу, они с трудом могли управляться со своими конечностями. Это делало их для меня практически бесполезными, поэтому мне пришлось отправить эту веселую троицу на самую высокую крышу, какую только можно было найти в этом районе. Оттуда, взявшись за руки, они дружно спрыгнули вниз, разлетевшись кровавыми брызгами на несколько метров вокруг. Пусть теперь судмедэкспертиза скажет, какие травмы получены от падения, а какие нет. Если вообще сумеет собрать эту мозаику из мяса и костей.

Итак, в сухом остатке у меня было: две подряд бессонные ночи, что не добавляло мне позитива; одиннадцать беспрекословных исполнителей (многократно стрелянного Сашка я тоже отправил на покой, приказав нырнуть в Москву-реку и зарыться в ил, словно трусливый краб, так глубоко, как только он сумеет), которые еще сыграют свои роли в моей дальнейшей войне с криминалом; пять автомобилей с подложными номерами, на которых они приехали к моим разбросанным по городу убежищам: и целая гора оружия и патронов, представленная в основном отечественными старыми наганами и «макаровыми», среди которых попался и один первоклассный «Walther P99», чей внешний вид влюблял в себя похлеще любой роковой красотки. Ах да! Самое главное забыл, мое стреляное брюхо. Тьфу-тьфу, но похоже, что кризис миновал. Ранение больше не воспалялось и совсем не беспокоило, если не делать резких движений, не тужиться и не кашлять. Я считал это самой большой удачей и символом того, что все мои сегодняшние ужасные деяния были проделаны не зря.

В абсолютном минусе оказались все мои временные пристанища, между которыми я планировал мотаться в течение ближайшего года, и оба моих транспортных средства. Они теперь скомпрометированы и о них знает вся Москва. Ну да ничего. Если сильно припрет, вообще возьму каршеринговую тачку и буду менять каждый день. Пусть попробуют найти. А пока обойдемся и таким автопарком.