Mediaгрех

Конечно, пить я потом перестал. Через полгода меня пригласили на канал, не в Москву, на наш, Пятый. Разумеется, я согласился. Проработав год журналистом и переводчиком, получил новую должность: главный редактор и ведущий «Доброго утра». Началась моя работа в кадре. Книжников хоть и не получил по роже, но уволился по собственному желанию. Не без моей помощи. Написав заявление, кудрявчик покинул канал и ушел из тележурналистики навсегда. Говорят, что он занялся привозом и продажей голландских роз. Стал цветочником. Что же, достойное мужское занятие. С Иркой они расстались недели через две после моего визита. С тех пор ее я никогда не видел. Разве что во снах. Только от подружек слышал: по-прежнему любит, вспоминает и ждет. Бла-бла-бла. Смотрит каждое утро мои эфиры. Иногда даже на видео записывает, для архива. А если любила, то почему предала? Ведь я ценил ее улыбку больше собственной жизни. Совсем другим был с ней. Котом наивным. Теперь все по-другому. Мое отношение к Ирке, к женщинам, к любви.

А, черт с ними, с девками. Пока – работа. Первым делом – самолеты.

Глава четвертая. Подобно Хемингуэю

Ну, здравствуй, дорогая моя работа… Странное чувство – еще два дня назад я сидел в прокуренной конуре вместе с десятком других репортеров, а тут раз – и собственный кабинет. Конечно, «творческая личность», «необходимо уединение и идеальная тишина». Только пока, по ходу, не все это понимают. Пока шел по офису, слышал, как в спину шепчут. Особенно рад моему приходу оказался один мерзкий тип. Я еще не понял, кто он, но не удивлюсь, что сейчас я занял его место, его возможное должностное повышение. И, пожалуй, он мечтал об этом отдельном кабинете, который теперь достался мне. Кабинет.

С женской частью коллектива мне весьма повезло. Одна Мариночка чего стоит. Я уже готов подсесть на кофе, как наркоман, лишь бы почаще видеть ее великолепные тити, когда она, наклоняясь, ставила передо мной свой подносик. К сожалению, она оказалась прочно зарезервирована самим Тимуром и, к моему удивлению, по уши в него влюблена. Впрочем, чего там удивляться – было в нем то, что нравится женщинам: ощущение внутренней силы и харизма, низкий голос и взгляд, перекрывавшие не самую сексуальную внешность. Имелась у него и жена, но ее никто не видел и ничего о ней не слышал: жили они, а точнее, сожительствовали ради больного ребенка. Тимур изредка хаживал по телкам, а с Мариной часто посещал дорогие клубы и рестораны, но никого не любил: ни жену, ни ребенка, ни Марину. Единственной всепоглощающей его любовью – была работа.

Вчерашний разговор с Тимуром разбудил в моей голове маленький вулкан. Идей было море, но они никак не хотели склеиваться в единую концепцию. Да еще и этот русый пучок Мариночки стоял перед глазами, заставляя встать кое-что другое, о чем в приличной книге пишут только с точками или звездочками. Я все же собрал мысли в кулак (черт!) и принялся за работу. Схемы, расчеты, кричащие названия, мерзкие маркетологические термины запрыгали на бумаге. Через полчаса я отложил ручку, посмотрел на каракули своих медийных планов и, проматерившись, скомкал бумагу и швырнул ее в форточку. Всё полная лажа, всё не то. Одни шаблоны и статичные диаграммы. От меня явно ждут не этого.

Включил кондиционер, достал из мятой пачки предпоследнюю сигарету и закурил. Вот он я – надежда компании, у меня кабинет с кондиционером и пепельницей, большое кожаное кресло. Я создаю креатив. Как же! Ни хрена не создаю, сижу и пялюсь на дымящуюся сигарету. Окончательно обнаглев, я откинулся в кресле и закинул ноги на стол.

– Ты меня удивил, – сказал вчера Тимур, заполняя обойму патронами, – молодой, дерзкий, это хорошо, но это не главное. – Он с щелчком вставил обойму в блестящую «беретту», передернул затвор и передал пистолет мне. – На, попробуй, с предохранителя снять не забудь.

Я неуверенно взял ствол и пробормотал:

– Тимур, но я как бы не очень умею… Не стрелял я никогда.

– А когда в офисе передо мной свои понты раскидывал, не боялся? У тебя же опыта в рекламе, как у меня в балете, кроме теории, нет ни хрена.

Оп-па…

– Я тебя, сопляка, через пятнадцать минут где можно пробил и все про тебя знаю с десяти лет, как только ты первым в жизни бычком затянулся.

Нокаут. Я уставился на него, открыв рот и сдирая наушники для лучшего восприятия услышанного. Откуда он мог узнать, что я действительно первый раз, в десять лет, покурил стыренные у отца сигареты? Бред, угадал, не может такого быть. Тимур смотрел на меня и ехидно улыбался.

– Да угадал я, угадал, не бзди, это статистика. Но справки я про тебя навел. И мне нужен тот наглый презрительный и неопытный юнец, который сидел у меня в кабинете. Знаешь, что такое опыт? Опыт – это шаблоны, а как только ты начинаешь мыслить шаблонами – ты сам себе строишь преграды. Нет опыта – нет преград. Усек?

Я несколько ошарашенно кивнул.

– Молодец, а теперь смотри, вставай на позицию.

Я встал возле столика для стрельбы.