Медея

Креон(некоторое время смотрит на нее, потом внезапно). Будь по-твоему! (Добавляет хмуро, не сводя с нее взгляда.) Видно, я в самом деле стар… Целая ночь — слишком большой срок для тебя. Ты можешь совершить за это время дюжину злодеяний. Мне не следовало бы выполнять твою просьбу… Но я тоже много убивал, Медея. В завоеванных селеньях, куда я врывался во главе своих пьяных солдат, я убивал и детей. За все это я подарю судьбе спокойный сон твоих малюток. Пусть она, если хочет, использует этот дар, чтобы меня погубить! (Выходит в сопровождении своих людей.)

Лишь только он скрылся из виду, лицо Медеи преображается, и она, плюнув ему вслед, кричит изо всей мочи.

Медея. Положись на меня, Креон! Положись на Медею! Придется немного помочь судьбе! Ты обломал свои когти, старый лев, если можешь выслушивать мольбы и искупать убийство малюток. О, ты согласен не будить моих детей, потому что вечерами, когда ты остаешься один в опустелом дворце, кошки скребут у тебя на cepдцe при мысли о тех, кого ты убил. Но тут виноват твой желудок, старый фавн, и ничто другое. Он с трудом переваривает сытный обед. Ешь кашку, принимай порошки и не умиляйся своей добротой! Старый Креон, которого ты так хорошо знаешь, — этот, в сущности, честный, но непонятный человек, — и тот убил довольно много невинных в дни, когда был еще крепок и зубы у него были целы. Волки убивают одряхлевших сородичей, чтобы избавить их от воспоминаний о прошлом, от запоздалого раскаяния. Не надейся на то, что оно тебе зачтется, Креон! Я — Медея, старый ты крокодил! Я трезво смотрю на вещи; пусть боги, если желают, попадаются на твою удочку. Мне знакомо добро, знакомо и зло; я знаю, что платить приходится наличными, что любой удар хорош и что надо без колебаний самой постоять за себя. И раз твоя кровь охладела, твои жизненные силы угасли и ты настолько ослабел, что подарил мне целую ночь, ты поплатишься за это! (Кричит кормилице.) Укладываться, старуха! Забирай котел, скатывай постели, запрягай! Через час мы уезжаем.

Появляется Язон.

Язон. Куда ты?

Медея(оборачиваясь к нему). Я бегу, Язон! Я бегу. Мне не впервой сниматься с насиженного места. Только вот причина не та, что была раньше. До сих пор я бежала ради тебя.

Язон. Я следовал за ними. Я выжидал, пока уйдут, чтобы повидаться с тобой наедине.

Медея. Разве ты хочешь еще что-нибудь сказать?

Язон. А ты сомневаешься в этом? Во всяком случае, я готов выслушать все, что ты пожелаешь сказать мне перед отъездом.

Медея. И ты не боишься?

Язон. Боюсь.

Медея(медленно подходит к нему, неожиданно). Дай посмотреть на тебя. Я тебя любила! Десять лет я спала рядом с тобой. Постарела ли я, как ты, Язон?

Язон. Да.

Медея. Я вновь вижу тебя таким, каким ты предстал предо иною первой ночью в Колхиде. Этот смелый герой, спустившийся с корабля, этот избалованный ребенок, потребовавший золотое руно, герой, чьей cмeрти я не могла допустить, неужели это был ты?

Язон. Да, это был я.

Медея. Мне нужно было тогда бросить тебя одного в борьбе с быками и с великанами, в полном вооружении выраставшими из-под земли, и с драконом, охранявшим руно.

Язон. Быть может.

Медея. Тебя бы убили… Как легко было бы жить на свете без Язона!

Язон. А мне без Медеи! Я тоже думал об этом.

Медея. Но существуют и Язон и Медея, и мир надо принимать таким, каков он есть. Напрасно ты просил помощи у своего тестя. Даже если его люди прогонят меня из своей страны, даже если между нами лягут моря, это не разлучит нас, ты знаешь. Почему ты помешал ему убить меня?

Язон. Потому что ты долгие годы была моей женой, Медея. Потому что я любил тебя.

Медея. А тепepь я больше тебе не жена?

Язон. Нет.

Медея. Счастливец Язон, избавленный от Медеи! Что же тебя избавило от нее? Неужели внезапная любовь к этой маленькой коринфской гусыне, терпкий запах ее молодого тела, ее плотно сомкнутые девственные колени?

Язон. Нет.

Медея. Что же тогда?

Язон. Ты сама.

Пауза. Они стоят друг против друга и смотрят друг другу в глаза.

Вдруг она вскрикивает.

Медея. Ты никогда не освободишься, Язон! Медея навсегда останется твоей женой. Ты можешь изгнать меня, задушить сию минуту, если тебе станет невмоготу слушать мои крики, но никогда, никогда не исчезнет Медея из твоей памяти! Вглядись в мое лицо, дышащее ненавистью, впивайся в него ненавидящим взглядом! Время и злоба могут обезобразить его, порок может оставить на нем свой след; когда-нибудь оно превратится в лицо гнусной старухи, всем внушающей ужас, но ты до конца своих дней будешь видеть в нем черты Медеи!

Язон. Нет. Я забуду их.