Мёд

– Диночка, усыновить мишку не желаешь? – к нам подходит Марина. – Ты с ним как с детём малым, честное слово, – улыбается.

– Поздно усыновлять, – ветеринарша смеётся, – он взрослый самец.

– Тогда мы Дианку за него замуж отдадим, – Михаил присоединяется к «Аншлагу».

– Юмористы, – фыркаю. – Я помочь хотела.

– Пойдём оформляться, – тётя берёт меня под руку.

Идём. Она говорит, но я почти не слушаю. Шашлык вечером намечается и что-то там ещё. Ай, неважно…

Заходим в кабинет. Марина устраивается за столом, включает ноут, а я сажусь в кресло. Мне обидно. Взяли высмеяли. Я от чистого сердца хотела помочь.

– Ну что ты дуешься, Дин? – тётя смотрит на меня, пряча улыбку в уголках губ. – У зверя всё есть, Миша оплатил.

– Ничего, – бурчу. – Забыли.

Я сержусь, как раз на Михал Иваныча и его «Замуж отдадим». Это дико, но я чувствую себя первоклассницей, которую дразнят «Тили-тили тесто…». Понятно за что, да? И это ненормально. Потому что в мыслях у меня не человек – медведь…

– Я пойду, – кладу документы на стол и собираюсь свалить.

– Стоять! – командует тётя. – Минутку подожди. Я сейчас на письмо отвечу и отдам тебе зарплатную карту. Под роспись.

Уже? Меня ещё в штат не оформили, а карточку – пожалуйста. Хотя чему я удивляюсь? У моей тёти достаточно серьёзный покровитель, чтобы не заморачиваться мелочами.

Ой, а это что такое?

Я замечаю на столе кулон из зелёного камня в форме когтя. Классическую ювелирку, как и пошлую бижутерию, я не признаю, а оригинальные украшения уважаю.

– Нравится? – тётя замечает, что я смотрю на коготь.

– Ничего такой. Михаил подарил?

– Нет, что ты! – Марина смущённо улыбается. – Это не моё. Ветеринар вчера сняла его с лапы медведя.

Интересно, кто и зачем нацепил его на зверя?

– Выглядит как старинное украшение, – я беру кулон в руку. – Ой! Тёплый…

Коготь в одно мгновение становится горячим. Шикнув, я разжимаю пальцы, и он, упав, скачет по столешнице.

– Что такое? – Марина накрывает кулон ладонью.

– Обожглась, – я трясу конечностью, шиплю, как змея.

– Дин, камень холодный, – тётя смотрит на меня растерянно. – Так, забирай его! – отдаёт мне украшение. – Устроила мистификацию с утра. Ты знаешь, какая я впечатлительная.

Да я сама в шоке! Даже про обиду забыла.

Марина вручает мне зарплатную карту, я расписываюсь и, прихватив с собой изумрудный коготь, выхожу из кабинета. Сую мистическую вещицу в рюкзак и мчу переодеваться. Потом к Фёдору. Хотя надо бы к мишке… Но, попой чую, конюху я сейчас нужнее.

И ведь не ошиблась!

Федя сегодня один на все конюшни, и такой капец на его седины. Кобыла точно сегодня родит – по ней видно. Ходит по стойлу, места себе не находит. Фёдор тоже ищет пятый угол, волнуется больше будущей матери. И смешно, и плакать хочется.

– Федь, не мельтеши, – я прислоняюсь к загородке стойла. – Если всё нормально будет, она сама родит.

– А если не нормально? – конюх на конкретном нерве. – Может, ветеринаршу попросить остаться?

– Понадобится – вызвоним её, – я не знаю, как его успокоить. – Сходи за опилками, а я у неё почищу.

Я берусь за лопату, Федя дует за опилками.

М-да… Представляю, на какой он был измене, когда у него жена рожала. У Фёдора были жена и сын. Точнее, они и сейчас есть, но делают вид, что их нет. Федина супруга нашла себе другого, отжала хату, а мягкотелый муж оказался на улице. Его тогда ещё и с работы попёрли. Сначала Федя по друзьям кантовался, потом друзья «закончились», и он стал полноценным бомжом. И ведь много лет так скитался, постареть успел. Никому до него дела нет – ни жене бывшей, ни сыну.

Чем дольше на ферме работаю, тем больше убеждаюсь: самый страшный зверь – человек.

Я заканчиваю чистить стойло, а Фёдор раскидывает опилки по полу.

– Мишке вольер не готовили ещё? – спрашиваю конюха.

– Марина сказала обождать, – он пожимает плечами. – Кто знает, выживет медведь или нет.

Стою как ведром ледяной воды облитая… «Выживет или нет?» – к горлу подкатывает комок горечи.

– Я ушла, – выхожу из конюшни и быстрым шагом иду к клетке.

Мне навстречу шагает Михал Иваныч.

– О, Динка! Ты к медведю?

– Ага! – пролетаю мимо, торможу и сдаю назад: – Что ветеринарша?..

– Всё сделала, что положено – лекарства-шмыкарства. Обещала, что к вечеру бодрее станет. Короче, всё путём.

– Надеюсь, – машу Михаилу рукой и бегу к клетке.

И чем я ближе к зверю, тем медленнее мой шаг. Иду, дрожу. И непонятно – от чего? Эмоции через край – все в кучу.

Мишка лежит в той же позе, что и вчера. А у меня, как и вчера, до боли сжимается сердце.

– Привет, – выдыхаю.

Медведь ведёт ухом, отрывает голову от пола. На шерсти остаётся окровавленная солома.

– У-у-ух… – снова почти человеческий вздох зверя.

Хочется сунуть руку между прутьев, дотронуться до мягкой густой шерсти.

– Как ты? – спрашиваю, будто животное может ответить.

А он возьми, да ответь! Не словами, конечно – моргает, а я вижу в этой звериной микромимике – «Всё хорошо».

Мать моя! Я схожу с ума!

– Не смотри на меня так, – делаю шаг назад. – Ты меня пугаешь.

– У-ух, – выдыхает медведь.