Мечтательница

Как сказала, так и сделала. Буквально десять минут спустя она уже стояла в холле, немного запыхавшаяся, но очень деловитая.

— Ой, мама! Не надо было так спешить, — упрекнула ее Федра. — Он еще спит.

— Ну и хорошо. Значит, не может вас тут всех доводить до белого каления, да? Ну пойдем, посмотрим на него.

Услышав звук ее шагов, Чарльз открыл глаза.

— Эстер, — улыбнулся он. — Я знал, что ты придешь.

— Еще бы мне не прийти! Мы с тобой столько лет вместе, а? — неожиданно севшим голосом сказала она.

— Точно. Подойди поближе, я хочу тебя увидеть, — прошептал он и протянул руку.

Эстер шмыгнула носом и схватила его за руку.

— Да на что тут особенно смотреть? — попробовала отшутиться она и присела на кресло рядом с кроватью.

— Чушь! Ты все еще привлекательная женщина. Почти такая же хорошенькая, как моя медсестра. — Он кивнул в ту сторону, где находилась симпатичная сиделка с вязаньем в руках.

Та рассмеялась, а Эстер покачала головой.

— Чарльз, не стоит делать мне всякие пустые комплименты, — сказала она.

— А я действительно так считаю. И всегда так считал. Прости… Надо было давно понять, но… Оказалось, что уже поздно, да? Ты и я, мы… — Он тяжело вздохнул, и рука его бессильно повисла.

Наступила тишина, которую нарушал только стук спиц вязальщицы. Федра увидела, что мать закрыла глаза, словно ей невыносимо было видеть своего бывшего хозяина в таком состоянии.

— Он заснул, мама, — прошептала она.

Эстер вздрогнула.

— Да-да, знаю, — проговорила она, открыла глаза и поглядела на лежащего перед ней на кровати беспомощного старика. — Когда я впервые увидела его, он был таким статным, таким красивым, знаешь?

Она потихоньку встала, наклонилась к Чарльзу и легко поцеловала его в губы. Он застонал и пролепетал:

— Хелен…

У Эстер задрожали плечи, и она очень тихо что-то сказала, так тихо, что никто из присутствующих не расслышал что.

— Может, еще посидишь? — сказала Федра, считая, что сейчас происходит нечто очень важное.

Федра не понимала, что именно, но хотела подбодрить мать.

— Нет, ничего… ничего… Скоро с ним будут его дети. Присматривай за ним, Федра. Я… — Она не закончила фразы, бросила последний, полный отчаяния взгляд на Чарльза и поспешила прочь из спальни.

Федра подождала немного и последовала за ней. Мать спускалась по лестнице, но неожиданно остановилась, держась за перила обеими руками.

— Мама? С тобой все в порядке? — взволнованно спросила дочь.

Эстер медленно повернулась и поглядела на нее — в глазах ее стояли слезы.

— Мама! — повторила Федра, не зная, как реагировать на это. Она не помнила, когда видела свою мать плачущей.

Эстер только покачала головой и пошла вниз очень осторожно, словно прощупывая каждую ступеньку. Со стороны могло показаться, что это идет очень старая женщина.

— Ступай к Чарльзу, — сказала она дочери, когда они вышли в холл. — Скажи ему… Нет, ничего не говори. Просто позаботься о нем. Пожалуйста.

Голос ее то звучал выше, чем обычно, то срывался. Федра обеспокоенно следила за матерью, в то время как та надевала плащ. Вот взяла зонтик, открыла дверь… На улице по-прежнему лил проливной дождь.

— Мама, не стоит тебе выходить в такую погоду, — сказала Федра. — Все-таки у тебя артрит…

Она тоже вышла на крыльцо и тут только увидела у ворот старенький «фиат» Ангуса Купера. Это значит, что он подвез мать сюда и все это время ждал ее. Федра даже рот раскрыла от удивления, а Эстер тем временем села в машину, и они с Ангусом выехали на дорогу.

А через три часа возле дома остановился еще один автомобиль — «порш». Федра вышла на крыльцо встречать Айана и сразу заметила, что выражение его лица стало еще жестче — губы поджаты, брови нахмурены, взгляд тяжелый, напряженный.

Ну и Бог с ним! — подумала она. Мне до него вовсе нет дела! Лучше бы с ним не разговаривать. Но это вряд ли возможно.

— Как он? — спросил Айан, выскочив из машины под проливной дождь.

На нем был строгий деловой костюм, он даже не накинул плащ, не взял зонтик. Взбежав по ступенькам, он остановился перед Федрой, которая, несмотря на свою давнюю обиду, вдруг залюбовалась им — так хорош, слишком хорош для того, чтобы относиться к нему как к нерадивому пасынку.

— У твоего отца боли прошли, но он очень слаб, — ответила она довольно сухо. — Доктор Полсон говорит, что его нельзя волновать.

Айан бросил на нее недовольный взгляд и проследовал в дом.

— Ты что, хочешь сказать, будто я способен его расстроить? — сердито бросил он через плечо.

— Ты способен расстроить кого угодно, — не преминула подколоть его Федра. — Постарайся все-таки проявить чуткость.

Айан резко повернулся, при этом она едва не натолкнулась на него, и они оказались так близко друг от друга, что их тела почти соприкоснулись.

— Я всегда очень чуток. Но ты права в одном, Федра, — сказал он, буквально сверля ее взглядом. — Мне доставит удовольствие расстроить тебя, как только мне представится такая возможность.