Мечтательница

– Но не настолько, чтобы просить у вас прощения. – Поскольку девушка не нашлась, что ответить, он продолжил: – А мы переспали?

Она часто заморгала от возмущения:

– Нет. Вы перестали что-либо соображать вскоре после свадебной церемонии.

– Так она все-таки состоялась?

– Состоялась.

– И мы женаты, мисс О’Харли?

– Мы женаты. Но я не мисс О’Харли.

– Верно. Теперь вы миссис Кордеро Моро.

Она поправила локон, заправив его за ухо:

– Я не Джемма… О’Харли или Моро.

– А кто же вы тогда?

Он с трудом поборол смешное желание протянуть руку и снова коснуться ее, чтобы убедиться, что она – не видение. Девушка смотрела на него своими невероятными глазами. Ее взгляд скользил по его волосам, губам, открытому вороту рубашки.

В дверь быстро постучали. Не сводя с нее глаз, Корд откликнулся:

– Входи. И, ради всего святого, не хлопай дверью.

Он знал: так застенчиво стучит только Эдвард. Без сомнения, слуга пришел, чтобы пригласить их к проклятому свадебному завтраку.

Девушка быстро вскочила и смущенно замерла около кровати. Ему почти захотелось занять место Эдварда, когда он заметил, что она, узнав слугу, смущенно ему улыбается.

Сделав над собой невероятное усилие, Корд повернулся и сел. Боль ударила в виски, заставив его согнуться в три погибели. Он обхватил голову ладонями, ожидая, пока мир вокруг перестанет вращаться.

– Доброе утро, мисс. Доброе утро, сэр, – сказал Эдвард.

Корд даже не нашел в себе сил ответить. Он знал и любил Эдварда всю свою жизнь, но сейчас тихий голос слуги казался ему громоподобным.

– Доброе утро, Эдвард, – сказала девушка. Ее приветливые слова болью отозвались в висках Корда.

– Вам обязательно кричать? – простонал он.

Эдвард продолжал болтать с молодой женой хозяина, словно Корд ничего не говорил:

– Вы хорошо спали, мадам?

– Учитывая все обстоятельства, можно сказать, да, Эдвард.

– Фостер разложил вещи из вашего сундука в соседней комнате. Там же одна из служанок ждет, чтобы помочь вам. Завтрак будет подан в столовой через полчаса.

– Когда мы отплываем?

Корд резко повернул голову и тут же пожалел о своем движении, но с удивлением уставился на девушку.

– Вы собираетесь плыть с нами?

– Конечно.

– Вы действительно этого хотите?

– Я жду этого с нетерпением.

От такого ответа Корд вскочил на ноги:

– Но почему?

– А почему бы и нет? – Она снова взглянула на Эдварда и повернулась к Корду. Видно было, что девушка слегка нервничает. – Вы теперь мой муж. Я поеду туда, куда поедете вы.

Эдвард прищелкнул языком и сделал вид, что ищет что-то в сундуке Корда.

– Ты сказал: соседняя комната, Эдвард? – переспросила Селин.

– Направо, мисс.

Корд наблюдал, как она обошла вокруг кровати, остановилась у кресла и подняла с пола пару испорченных дождем туфель. Из-под кораллового шелкового платья виднелись ее босые ступни. Потом она остановилась прямо перед ним, не уверенная, следует ли ей говорить.

– В чем дело? – спросил он, сам понимая, что вопрос прозвучал слишком грубо.

– Судя по вашему виду, вам потребуется некоторое время, чтобы прийти в себя перед отъездом. На вашем месте я занялась бы этим немедленно.

Корд не смотрел на Эдварда, пока она не покинула комнату. Слуга смущенно ломал пальцы.

Корд вздохнул:

– Не жизнь, а сплошное проклятье!

– Что вы имеете в виду, сэр? – На лице Эдварда было написано беспокойство. В такие минуты можно было подумать, что он только что съел лимон.

– Похоже, я женился на страшной брюзге.

5

Бальные туфли из черного шелка были слишком широки, зато благодаря этому Селин легко скрывала свое нервное состояние: она просто то и дело поджимала пальцы ног. Только усевшись за изысканно накрытый стол, Селин вспомнила, что за весь предыдущий день у нее и крошки во рту не было.

Домашние рабы, прислуживающие за столом, бесшумно двигались вокруг, привычно подавая приборы для ополаскивания рта и рук, выполняя монотонную работу, которую делали день за днем. В воздухе витал терпкий аромат кофе, разбавленного теплым молоком, и горячего шоколада с корицей.

«Калас» – золотисто-коричневые, сильно обжаренные шарики из риса, муки, мускатного ореха и сахара – пахли настолько вкусно, что удержаться было совершенно невозможно. На глаза Селин навернулись слезы: она вспомнила, как по утрам в воскресенье они с Персой ходили в Старый Двор и покупали эти горячие, дымящиеся сладости у продавца, который нараспев предлагал: «Прекрасные калас! Самые горячие!»

Селин даже почувствовала резкую боль в желудке. Неуверенность заставляла ее нервничать, но искушение перед нежной белой рыбой в томате, слоеными пирожками с телятиной и свежими ананасами оказалось слишком велико!

Некоторое время спустя, когда она стояла рядом со своим новоиспеченным мужем прямо перед Генри Моро, вызвавшим их к себе в кабинет, поздно было раскаиваться в такой неосмотрительности. Селин с трудом справлялась с чувством неловкости и страхом, потому что ей казалось, что содержимое желудка вот-вот окажется прямо на натертой до блеска поверхности письменного стола из вишневого дерева. Чтобы отвлечься, девушка старалась сосредоточиться на том, что сидящий за столом старик выговаривал Кордеро.