Мечтатель

Твердые троечники, разгильдяи и авантюристы,  словом, настоящие сыны славного города, на главный вопрос – хотят ли они блаженно доживать в условиях особого пути или тереть шкуры о белоснежный песок, ответили посреди сеанса Синьора Робинзона. Последнему отличнику стало ясно, что твоя жизнь прекрасна, когда в ней вместо МарьПавлон с длинными указками достающими макушки от доски до последней парты, заводятся длинноногие мулатки. Каждый пионер должен иметь такую, поставить ее в угол, включить лампочку и по утрам протирать пыль тряпочкой. А еще там сверкали лучами переломанного света изумрудные лагуны, караулили темные подземелья, и поджидал зарытый сундучок одноногого Сильвера. В мечтах они давно соорудили плот, добрались до притоков Миссисипи, накурились с Гекельберри Финном и откопали клад с золотом ацтеков.

Казалось нелепым жить придуманным прошлым, когда совсем рядом, за водоразделом, простирается радужное настоящее.

По слухам, в том мире царило бесконечное количество оттенков: и в большинстве своем, были они приятны и радостны – по дорогам бегали олени, а из трещин в асфальте там росли не ямы, а доллары.

Подталкиваемые открывшимися перспективами, они пробрались в теплые, бесконечные коридоры ведущие в сладкую неизвестность, постепенно оттаивали, таращили глаза на невиданную роскошь и вздрагивали от таящих угрозу звуков.

Когда рядом отворялась дверь, они срывались со всех ног и неслись по лабиринтам лестниц и проходов, спускались этажом ниже и выше, пока окончательно не запутались, полностью потеряв представление, где находятся и куда дальше бежать.

Затаились под лестницей, сжавшись в комок так, что слышали собственное дыхание. Любой скрип казался им оглушающим, а сердце колотилось предательски громко.

Никто, пока, не арестовал и не поставил к стенке.

Обнадежило.

Убедившись в безопасности, беглецы вышли из убежища и, оглядываясь по сторонам, отправились осматривать свой новый дом.

Там было на что посмотреть!

Помпезные каюты и рестораны, (еще бы, когда-то, личный лайнер Адольфа) безумные запахи и чуждые пуританскому духу излишества, шокировали воображение и упорно расшатывали патриотизм.